Е. В. Белякова

К вопросу о специфике образа Нартов в чечено-ингушском эпосе.

Мифологические сюжеты, особенность их восприятия.

У различных народов Северного Кавказа в той или иной форме и в разной степени законченности бытуют сказания нартского эпоса. Нарты, как правило – герои древних сказаний осетин, абхазов, абазин, адыгов, убыхов, карачаевцев, балкарцев, чеченцев и ингушей. Также  образ нартов появляется в фольклоре у некоторых народов Дагестана и грузинских  этнических групп, а именно, у кумыков, сванов, рачинцев, хевсуров. Многие имена и образы нартов, сюжеты эпоса почти идентичны, что свидетельствует о былой культурной общности, тесных фольклорных связях. Считается, что ядро нартского эпоса – древний аланский эпический цикл, восходящий к скифской эпохе VII – IV вв до н. э., при этом формирование последнего длилось до XIII – XIV вв н.э. В различной мере в нартских сказаниях отразилось богатство духовного мира не только северо-кавказских народов, но и ираноязычных скифов, сарматов, доказательство этому ономастика и некоторые черты нартской культуры, которые носят ярко выраженный иранский характер. По одной из версий, «базой для нартского эпоса могли послужить некие сюжеты эпоса ираноязычных народов северо-кавказских степей, которые с течением времени были переработаны, действие перенесено в другую среду. А эпос в целом оброс горскими мифами, сказками и легендами».[1]

Согласно мнению нартоведа Ахмеда Мальсагова, у каждого горского народа Северного Кавказа нартский эпос наряду с общими чертами имеет свои национальные особенности. Так, если у абхазов, адыгов, осетин нарты идеализируются до такой степени, что даже высшей похвалой для человека считается сравнение с нартом, то в вайнахском эпосе, особенно чеченском, нарты, как правило, отрицательные персонажи, с ними ассоциируется образ врага.

Этого же мнения придерживается Ж. Дюмезиль в своей работе «Осетинский эпос и мифология»: «Чеченские сказания, во многом похожи на осетинские. Создается впечатление, что чеченцы, позаимствовав на севере имена и темы, перераспределили одни и перегруппировали другие по собственной системе, где нартам, как таковым уже не принадлежит лучшая часть»[2].

Данное исследование посвящено выявлению «национальных» особенностей чеченского нартского эпоса на основании  авторского перевода отрывков нартского эпоса, представленных в книге Ш. Джамбекова «Нохчийн фольклор» («Чеченский фольклор»)[3]:

Наьрт – эрстхойн паччахь Наураз.      Нартский царь из тейпа эрстхо – Наураз.

Гермачигара наьрташ.                           Нарты из села Гермчиг

Новр а, Г1ожакъ а.                                 Новр и Гожак.

Соскан Солсех долу дийцар.                   Рассказ о Соска Солсе.

Следует отметить, что при анализе вышеуказанного источника автор цитирует отрывки из эпоса сначала на чеченском, потом предлагает авторский перевод.

Исследование представляется возможным провести по нескольким параллелям, т. е. выделить особенности в следующих  направлениях: топонимике и ономастике, языковых средствах, общем образе Нартов и вайнахов в эпосе.

Одним из более интересных вопросов является топонимика и ономастика, представленная материалом в вышеприведенных отрывках. Описываемые события происходят на достаточно большой территории, которая включает в себя области вокруг Терека (Теркайистех), степи (Лакха Невре, Лаха Невре, Девкир Эвла, 1елин-Юрт), равнины (Гермчиг) и некоторые горные районы (Ножай-Юрт, Энгель и Азамат – Юрты, Кхошкхалде, Зумсойн лам, Башлам, Зонах-Юрт) (см. рис № 1).

Используемая топонимика разнообразна, это и исконно нахские названия, и названия, связанные с героями самого эпоса в лице нартов –Лакха Невре, Лаха Невре (Новр), Ног1а-Мирзин Юрт.

Согласно традиции повествования эпоса, нарты в основном селились вблизи сел, где на свободной территории жили люди, или «пока». Некоторые отрывки эпоса описывают заселение Ичкерии. В «Наьрт-эрстхойн паччахь Наураз» приводится история заселения Ножай-Юрта, где издавна жили нарты, а правитель их был Наураз. Сообщается, что чеченцы пришли туда из Нашхоя, и дали им нартам семь дней сроку покинуть занимаемую территорию. Нарты отказались, и чеченцы на восьмой день прогнали их за Терек.

Чеч.:

 Т1аккха нохчаша аьлла: Ворх1 дийнахь шу кхузара д1адовлахь оха х1умма а дийр дац шуна, нагахь санна аша цу хенале тхуна мохк схьацалахь, тхо т1амца т1елета шуна.

Рус.:

После этого чеченцы сказали: «Если в течение семи дней вы уйдете  – мы вам ничего не сделаем, но если за это время вы не отдадите нам земли, мы к вам придем с войной».

Перемещение нартов в основном соотносится с бегством, что является, пожалуй, одной из самых ярких отличительных черт чеченского варианта нартского эпоса. Интересно, что, согласно эпосу, нарты могли бежать не только «за Терек», но и просто «далеко», как в случае с нартами из Гермчига:

Чеч.:

«Цхьаболчара, г1евттина, къайлах генна д1абахана а олу.»

Рус.:

«А некоторые говорят, что встали и ушли в тайне далеко».

Этот образ «гонимого странника», на наш взгляд, выполняет очень важную задачу. С его помощью происходит становление права на самоопределение. Ведь в нартском эпосе возвышена сила чеченского народа. Надо отметить, что почти все древние эпосы выполняли в какой-то степени определенные политические задачи, как то – рассказать о своих героях, чтобы чужие народы представляли силу последних.

Известно, что почти во всех древних сказаниях, касающихся битв, войн, победы народа рассказчика сильно преувеличены.

Согласно чеченской версии, люди, как правило, сильнее нартов, а те их постоянно боятся.

Чеч.: Цунах кхеравелла Наураз а, цуьнан а эскар деда.

Рус.: Его (огня со всех сторон) испугался Наураз, а его армия побежала. 

Чеч.: Арабовла а ца баьхьаш бохуш дуьйцу.

Рус.: Рассказывают, что боялись выходить (нарты).

Нартов боятся лишь девушки, которых они обычно не оставляют в покое.

Чеч.: Цхьана а кепара Соскан Солсас 1ена ца йитина, кхераелла, цу ломара едде Башлам т1е яхана боху и кхо йо1.

Рус.: Говорят, что таким образом Сескан Солса не оставлял в покое этих трех девушек, они испугались и убежали с этой горы на Башлам (Казбек).

Нарты представляются врагами, с которыми идет непрерывная борьба, в отличие,  например от ингушской версии эпоса, в которой нарты не только не враги, а защитники ингушской земли.

Нартский эпос уделяет большое внимание не только топонимам,  но и топографии мест. Поскольку текст эпоса – представляет запись устной версии, то расстояния указываются обычно в километрах:

Чеч.: Гермачиг Энгел-эвлана ши км къилбехьа хьалха ю.

Рус.: Гермачиг от Энгель-Юрта на 2км южнее.

Но наряду с километрами используются и более старые меры длины, такие как г1улч:

Чеч.: Некъана ткъеитт г1улч лакхахь, стаг чу лечкъийла йолуш цхьа хьех ду.

Рус.: 30 саженей (кубических дров) по дороге наверх находится пещера, в которой может спрятаться человек.

С этой стороны эпос представляется «путеводителем» по местным «достопримечательностям» Чечни.

Ономастика тоже представляется интересной. Особенно примечательно в этом вопросе, что имена самих нартов преимущественно иранского происхождения, что доказывает вышеприведенную теорию о возможной связи с иранским ареалом: Наураз, Ног1ин-Мирза, наряду с иранскими именами встречаются имена и чеченского происхождения: Буг1а, Белши.

Что касается языковых средств, то исходя из грамматических и лексических характеристик, нарты описываются как люди и не отличаются от них в этом. При описании их и их действий используются классы В, Й – для ед.ч., Б – для мн.ч., что ничем не отличается от классов, используемых при описании людей в языке. Более того, говоря о нартах, используется тот же лексический запас, что и для описаний людей: чеч. к1ант «мальчик, молодой человек», чеч.  майра «мужчина, муж», чеч. зуда «женщина, жена».

При описании нартов встречаются некоторые постоянные характеристики, как то – а именно, громадный рост, физическая сила. Так, например, о нарте-женщине Белши («Новр и Гожак») сообщается, что помимо того, что она была очень красивая, стройная и сильная, она еще была настолько высокая, что когда она стояла, всадник на лошади, мог проехать под ней, не задевая. Так же говорится, что когда она дралась с человеком, она заваливала его, стаскивая скальп с головы. Описание физической женской силы женщины неоднократно встречается и в ингушской версии.

Интересны и культурные особенности нартов. Отмечается, что их культура была на порядок выше культуры людей:

Чеч.: Амма г1еххьа к1отарал йолчу Гермачиган ч1аг1о онда йина хилла нах х1етахь йолчу говзаллийца чу а ца бахалуш. Валах дехьа а ца бовлалуш бисина.

Рус.: Укрепление Гермчиг было размером с небольшой хутор, люди удивились (постройке),  с тем мастерством, которым они обладали в то время, они (люди) не могли туда проникнуть и остались за валом, не смогли его перейти  

Особенно поразительно, что описание искусства сангара, которым обладают нарты, опять напоминает нам об иранских чертах:

Чеч.: Хьет гобаьккхина яьккхина саьнгара. цунна гонах бина вал а болуш.

Рус.:Вокруг площадки (где находилось укрепление) вырыли ров (саьнгар) и огородили валом (крепость).

Примечательно, что само слово «саьнгар» –  персидское заимствование в чеченском языке. С персидского «сангар» переводят либо как заимствованный термин «сангар», либо «окоп, укрепление, баррикада».

В отрывке эпоса «Гермчиг» сообщается, что после ухода Нартов, по одной версии, и гибели по другой, остались предметы материальной культуры.

Чеч.: Цигахь дика хан яьлчи а карош хилла цара лелийна герзаш а, пхьег1аш а, кхийолу х1уманаш а.

Рус.: Там, когда прошло времени, нашли их оружие, посуду, и те вещи, которые они носили.

Нарты – мастера подземных  каналов:

Чеч.: Цул т1аьхьа, нахана ца хоуьйтуш лаьтта бухахула саьнгар а яьккхина геннара хи далийна, ара ца бийла а, т1амах болу кхерамах ларбала а.

Рус.: После этого, чтобы люди не знали, под землей прорыли сангар и через него привели воду издалека, чтобы не выходить, поскольку опасались войны.

Также нарты – искусные строители подземных галерей с поразительной акустикой. Любопытная история описывается в отрывке «Новр и Гожак». Гожак, уходя на охоту, боялся за безопасность жены. Поэтому он соорудил холм с подкопом. Это место получило название «Дыра Гожака» (Г1ожакъан 1уьрг). Южнее Верхнего Наура (Лакха Невре) в роще выкопана «Дыра Новра» (Новран 1уьрг). Эта дыра идет вдоль Терека, проходит через Девкир Эвла (Толстой-Юрт) под Тереком. Также говорят, что от Верхнего Наура «Дыра Новра» проходит вблизи с «Дырой Гожака», которая находится вблизи Ног1а-Мирзин Юрта и соединяется с ней. Между двумя селами больше чем 50 км. Когда Новр сидел в Верхнем Науре около своей «Дыры», он, играя на гармони, предупреждал своих жен (Сатиху и Белши), которые находились в Толстом-Юрте и Ног1а-Мирзин Юрте, что едет к ним, а они слышали его и танцевали.

Образ нартов в целом  неоднозначен. С одной стороны, они носители высокой культуры, которой люди учатся. Примером может служить легенда о нарте Пхьармате (Прометей), который принес огонь. Но при этом нарты боятся людей, избегают контактов с ними. Однако у них есть помощники из других народов, например в эпосе «Новр и Гожак» сообщается о нартских «межнациональных» контактах. Так, нарту Норву помогает  Кабардинский князь.

Чеч.: Г1ожакъера Белши яккхар т1ехь Новрана г1о дина г1ебартойн эло.

Рус.: Отнять Белши у Гожака, Новру помог кабардинский князь.

Всегда в чеченской версии нарты отступают без боя, не пытаясь ничего предпринять для своей победы, они могут лишь строить укрепления, которые почти сразу сдают без боя. Нарты рассматриваются как инородный элемент, они никогда не селятся вместе с чеченцами, предпочитая свой замкнутый мир. На инородность указывает и следующий факт: ни один чеченский род не претендует на родство с нартами и не ведет происхождение от них. При этом чеченцы рассматривают весь нартский народ как один тейп – Нарты-орстхойцы, не придавая значения происхождению последних.

Моральный облик нартов в принципе ничем не отличается от людского: есть и гордость, и честь, и вероломство и измена. В этом плане показателен отрывок «Новр и Гожак», в котором большое внимание уделено вышеперечисленным качествам. В целом, поведение нартов носит сильный отпечаток норм адата (честь, гостеприимство), скорее всего, это связано с горским менталитетом.

Чеч.: Веанчу хьешана реми юккъера кхаа шарахь 1ахар лаьттина кхо кхел а йийнаб дуушб молуш.

Рус.: Приехавшему гостю забил из табуна трехгодовалую нерожавшую кобылу и приготовил стол на три дня.

Чеч.: Хьо сан зудчун везарг ву боху, сан сий дожийна ахьа.

Рус.: Говорят, что ты любовник моей жены, ты опозорил меня.

Интересно, что и свои мысли Нарты выражают по-горски:

Чеч.: Хьо лата веанехь, лата кийча а ву со, нагахь сана хьо хьошалг1а веанехь, хьуна дан хьошалла а ду сан.

Рус.: Если приехал драться, я готов драться, но если ты (случайно) приехал в гости (как гость), я окажу тебе гостеприимство.

Чеч.: Селхана вайша къонахийн къамел дарна хьо вен ца лаьа сунна.

Рус.: Вчера между нами был мужской разговор, (и из-за этого), я не хочу тебя убивать.

Как и в других вариантах эпоса, в чеченском также присутствуют богоборческие мотивы – нарты угоняют стадо баранов местного героя Горжана, которому покровительствует громовержец Села. Когда боги гневаются, нарт Сеска Солса вступает в борьбу с божеством,  переламывает ему ребра; в сказании о Села Сате Сеска Солса ранит Селу и обращает его в бегство.

Гибель нартов также связана с богоборческими мотивами. Сохранилось несколько версий: в большинстве из них. Нарты гибнут, выпив расплавленную медь: они не хотели покоряться богам и предпочли смерть покорению. Согласно другой версии, боги обрекли их на голодную смерть как возмездие за их злодеяние.

С нартским эпосом традиционно связывается «легенда о дуьне беркат» (Легенда о земной благодати). Обычно считается, что дуьне беркат – земная благодать, изобилие всего сущего. Отличительная черта этого времени – безветрие. В нартоском эпосе говорится о времени исчезновения дуьне беркат, и это исчезновение имеет два варианта: согласно ингушскому варианту, является нарт Хамчи Патарз, который, узнав, что является виновником исчезновения земной благодати, заканчивает жизнь самоубийством. В чеченском варианте исчезновение дуьне беркат связано с появлением Сескан Солсы и остальных нартов. Возможна и другая версия: выражение «дунье беркат» до сих пор употребимо в чеченском языке, и применимо к двум ситуациям: если приходит человек, от которого идет добро и его приходу рады, говорит, что с его приходом пришло дуьне беркат:

Чеч.: Нус ялийна к1анта хуьлу зудцхьане дуьне беркат т1ехьойзна / т1едеана.

Рус.: (Когда) парень женился, с его женой (в дом) пришла благодать.

Если приходит человек которому не рады и из-за которого происходит что-то плохое, говорят, что с его приходом исчез дуьни беркат.

Чеч.: Хьо юккъе ма веанехь дуьни беркат д1аделла.

Рус.: Как ты пришел (встал среди нас) от нас ушла благодать (удача).

Исходя из этого, можно предположить, что исчезновение дуьне беркат, описанное в нартском эпосе, не является описанием факта, а свидетельствует об отношении чеченцев к ним.

В заключении можно сказать, что нартские эпические сказания нахов, дошедшие до наших дней, исследованы в современной науке еще недостаточно, однако ясно одно: – эти сказания – подлинный шедевр народного творчества, они живы и по сей день в песнях сказителей Кабарды, Адыгеи, Абхазии, Осетии.