Пиотровский Б.Б.

«Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.). Курс лекций»

конспект

Археологические работы в Кабардинской АССР, на Северном Кавказе, открыли ряд памятников неолитического периода и начальной поры медного века, которые помогают понять нам неолитические памятники Закавказья.

В 1930-1933 гг., около Нальчика, было обследовано древнее поселение, известное под названием Агубековского. Найденные на нем орудия из кремня и обсидиана были типично неолитическими. Это пластины с ретушью, скребки, округлые или же на концах пластин, проколки и наконечники стрел, удлиненно треугольной формы с выемкой в нижней части. Среди каменных орудий были обнаружены также шлифованные долота и топорики из змеевика и обломок шаровидной булавы.

Курган в Нальчике представляет собою невысокий (до 0.75 м) холм, неправильно округлой формы, образовавшийся, возможно, в результате слияния насыпей над отдельными могилами или же группами могил. Раскопками кургана открыто 121 погребение, но их количество значительно больше, так как часть погребений была разрушена до раскопок. Скелеты лежали в скорченном положении, на правом или левом боку, причем большинство их окрашено красной краской. Устанавливается, что ориентировка мужских и женских захоронений была различной. Предметы обнаружены лишь при немногих костяках. Это кремневые пластины с ретушью, скребки и наконечники, шаровидное навершие булавы из песчаника, браслеты, вырезанные из мергеля, и каменная женская статуэтка. Обнаружены также многочисленные украшения из кости – кольца и пластины, а также подвески из зубов диких животных: кабана, оленя, медведя, лисицы, дикого быка. На одной костяной пластинке вырезаны два изображения змей. Из металлических вещей в Нальчикском кургане обнаружено одно мелкое медное колечко.

Для исследования медного века южного Закавказья особое значение имеет материал из раскопок П. Ф. Петрова у сел. Малаклю, около Игдыра, поступивший в 1914 г. в Кавказский музей.

Дорога, ведущая из Игдыра в Маркару, перерезает лавовый отрог подошвы Арарата, врезающийся в Араратскую низменность. В расщелинах туфа южной части этого отрога был обнаружен могильник урартского времени, состоящий из глиняных урн с пеплом сожженных человеческих костей. При урнах были найдены железные и бронзовые предметы, а также каменные и глиняные печати.

В северной части отрога, под покровом лавы, был обнаружен культурный слой энеолитического периода, содержащий большое количество глиняных сосудов, иногда очень крупные каменные зернотерки, осколки обсидиана и куски сырцового кирпича. Культурный слой содержал также большое количество золы и древесного угля. Само стратиграфическое положение этих находок, под слоем лавы, в котором был устроен могильник урартского времени, говорит уже об их глубокой древности

Если на территории Азербайджанской ССР нельзя еще определенно указать поселений медного века, аналогичных вышеотмеченным, то могильные памятники этого времени известны. К ним причисляю некоторые из курганов, раскопанных в 1897 г. Э. А. Реслером на берегу р. Хаченагет (Нагорный Карабах). Курганы имели каменные насыпи высотой до 2.5 м, располагались они цепочкой и только один курган, содержавший четыре скорченных костяка, находился вне этого ряда. Погребения двух курганов помещались в грунтовых ямах квадратной или прямоугольной формы, в первой из раскопанных могил находился один костяк, а во второй два. Из орудий в могилах обнаружено два обсидиановых вкладыша, два обсидиановых отщепа, кремневое орудие, каменная шаровидная булава и небольшие плоские медные ножи.

В обоих погребениях были найдены золотые изделия: цилиндрик из листового золота с выдавленным узором и подвеска из спирально скрученной проволоки.

Материал старых раскопок Э. А. Реслера дополнен теперь работами Я. И. Гуммеля в Степанакерте. В 1939 г. им был исследован курган со впускными погребениями начала I тысячелетия до н. э., основные погребения которого дали следующий материал: две шаровидные каменные булавы, множество кремневых наконечников стрел со стерженьком в нижней части, большое число обсидиановых отщепов, три золотые бусы, золотую серьгу, плоский медный кинжал, такой же наконечник копья и глиняные сосуды.

Не все этапы начального периода освоения металла в Закавказье обоснованы археологическим материалом. Так, древнейший период металлургии, непосредственно связанный с медным веком, не может считаться еще достаточно выявленным. К нему относятся лишь случайно найденные медные предметы: массивные проушные топоры и листовидные наконечники копий со стержнем для насадки. Именно к этой группе предметов относятся опубликованные Б. А. Куфтиным находки при строительстве Закавказской гидроэлектростанции (около Тбилиси). Выделенная группа медных орудий является группой весьма специфических форм раннего этапа развития металлургии, имеющих свои соответствия как на Северном Кавказе (Майкопский курган и дольмены станицы Новосвободной на Кубани), так в Иране и Месопотамии (Тепе-Гиссар, Царские гробницы в Уре) и в Западной Европе (Кипр, Венгрия).

Более документированный материал, относящийся, однако, к самому концу медного века Закавказья, дали раскопки дольменов Абхазии (раскопки М. М. Иващенко, Б. А. Куфтина и А. Л. Лукина 1930--1937 гг.). Дольмены Абхазии показали, что они служили для погребальных целей весьма длительный промежуток времени и содержат погребения различных эпох. Нижний слой, залегавший на дне дольменов и отделенный от более поздних стерильным слоем глины, датирует время сооружения этих памятников концом медного века. Из этого слоя происходят вислообушные топоры, пластинчатые ножи или наконечники копий и своеобразные крюки.

Не только на Северном Кавказе, но и в Закавказье культура медного века, одновременная дольменам восточного Причерноморья, связана с иными формами погребений. В этом отношении особенно характерен материал медного века. Так, встречены вислообушные топоры и пластинчатые ножи отмеченных выше форм, являющихся общими для «среднекубанской группы» Северного Кавказа и абхазских дольменов. Работы Б. А. Куфтина в Сачхери выявили чрезвычайную близость керамики из этого могильника с керамикой нижних слоев циклопических крепостей Триалети.

Топоры вислообушного типа встречаются на широкой территории и являются дальнейшим развитием проушного топора, в свою очередь связанного с формами каменных топоров, причем «отвисание» обуха у топора определялось удлинением рукоятки. Такие боевые топоры, являлись распространенным, оружием в Передней Азии еще с III тысячелетия до н. э.

В Закавказье большинство вислообушных топоров происходит из случайных находок, и не представляется возможным связать их с определенным материалом из древних поселений. Только в одном случае в кургане у сел. Адиаман (юго-западный берег оз. Севан) такой топор был найден в могиле, сложенной из громадных каменных глыб.

Очень возможно, что выделенные нами медные предметы будут характеризовать металлургию Закавказья первой половины II тысячелетия до н. э.

В середине II тысячелетия до я. э. в Закавказье наблюдаются существенные изменения. На основе культуры медного века, как непосредственно из нее вытекающая, складывается культура раннего периода эпохи бронзы, свидетельствующая не только о крупных изменениях внутри общества Закавказья, не только о большом культурном прогрессе, но также и об установившихся прочных связях Закавказья с древневосточной культурой Передней Азии.

Непрерывная борьба за скот и пастбища, а также грабительские набеги приводят к усилению враждебных отношений между племенами, к постоянным военным столкновениям. В связи с этим поселения принимают вид укрепленных городищ со стенами, сложенными из громадных каменных глыб, достигающих иногда двухметровой высоты. Таковы нижние ряды кладки стены крепости на мысу р. Занги, напротив Канакира (Кизил-кала, у Тазакенда), крепости, имеющей следы. долговременной жизни от середины II тысячелетия до я. э. и. до средневековья.

В 1896 г. П. В. Чарковским были произведены раскопки обширного курганного могильника этой крепости, продолженные через несколько лет Э. Реслером. Наиболее древней группой курганов этого могильника оказались невысокие каменные насыпи, перекрывающие не каменные ящики, как курганы начала I тысячелетия до н. э., а могилы в виде ям прямоугольной формы. Курганы эти дали небольшой количественно материал, состоящий из расписных сосудов, одного сосуда в резным орнаментом и каменного грушевидного навершия булавы. Сосуды представляли собою кувшины с низким горлом и чашки, украшенные черной росписью по красному фону. Роспись имела простой геометрический характер: прямые и волнистые линии, волюты, залитые краской треугольники.

Для определения времени погребений этого типа из могилыника у крепости Кизил-кала важное значение имеет материал из раскопок 1935 г. крепости Муханнат-тапа, около вокзала г. Еревана. Там обломки расписных сосудов оказались в слое выше предметов медного века и ниже слоя урартского периода, вместе с обломками черных лощеных сосудов эларского типа. Таким образом, данные стратиграфии, установленные при раскопках Муханнат-тапа, свидетельствуют о том, что культура, характеризуемая красной керамикой с черной росписью, следует за энеолитической культурой первой половины II тысячелетия до н. э. и предшествует урартскому периоду.

Курганы Триалети. донесли до нас облик древней культуры, полной своеобразия и небывалого до тех пор варварского великолепия. Их, безошибочно, следует признать погребениями вождей богатого скотоводческого племени, власть которого распространялась и за пределы Триалетокого района…

Оружие в это время уже изготовлялось из бронзы, а иногда и из серебра (кинжалы). Наряду с металлическим оружием употреблялось и каменное, как, например, архаичной формы кремневые и обсидиановые наконечники стрел.

Особенно замечательны в триалетских курганах изделия из драгоценных металлов. Среди золотых и серебряных чаш и кубков выделяется массивный золотой кубок, украшенный вставными сердоликами и пастой, имитирующей бирюзу, а также тонкой филигранью, свидетельствующей о высокой ступени ювелирного искусства. Вместе с этим кубком в могиле находилось и серебряное ведерко с золотой ручкой, сплошь покрытое изображением животных среди деревьев (сцена охоты).

Самым интересным предметом из находок в Триалетских курганах, несомненно, является серебряный кубок на невысокой ножке, покрытый чеканными изображениями. В нижнем поясе – вереница оленей, самцов и самок, в верхнем – процессия фигур, несущих в руках сосуды; фигуры эти со звероподобными головами и хвостами при человеческом туловище. Процессия направляется к фигуре подобного же облика, но сидящей на троке перед священным деревом. Около главной фигуры – помещены два жертвенника и лежащие жертвенные животные. В изображениях на этом кубке влияние культур хеттского круга совершенно несомненно, что выражается хотя бы в деталях костюма и обуви с высоко загнутыми носками.

РРР: А кто сказал, что это – местные изделия, а не трофеи или импорт?..

Но было бы ошибкой связывать эти замечательные памятники непосредственно с культурой центра Хеттского царства; вероятно, будущие раскопки северо-восточной части Малой Азии откроют нам именно те памятники, с которыми триалетские окажутся реально связанными. Ведь эти области, называемые в хеттских документах середины II тысячелетия до н. э. «страной Хайаса», имели древнюю своеобразную культуру, которая после падения хеттского царства и во времена ассирийского и урартского владычества продолжала, по-видимому, жить в богатой стране, называвшейся ассирийцами «Даяени», а урартами «Диауехи». И если исследование древнейших связей триалетских памятников с древневосточной культурой Передней Азии затруднено отсутствием связующих элементов, нашей археологической неосведомленностью относительно промежуточных районов, то связь этих памятников с культурой Закавказья выступает в отчетливой форме при сопоставлении красной керамики с черной росписью из Триалети и из других районов Закавказья.

Но при всей скудости наших знаний относительно культуры Закавказья середины II тысячелетия до н. э. все же можно уверенно утверждать, что триалетские курганы не являются совершенно уникальными памятниками. Нет никаких оснований предполагать, что в Закавказье того периода существовал только один центр союза племен, да и кроме того, отдельные драгоценные предметы типа триалетских становятся известными и из других районов. Так, несколько лет тому назад, в Узунларе, при строительных работах были случайно обнаружены золотые и серебряные предметы, а также крупный бронзовый кинжал, несомненно принадлежащие к разбираемому кругу памятников.

В 1948 г. в Кировакане мною было доследовано древнее погребение, открытое при строительных работах. Могила представляла собою большую яму площадью в 30 м² и глубиною более 3 м. Вся могила была уставлена глиняными сосудами, черными до блеска лощеными и красными с черной росписью, совершенно тождественными триалетским. Около сосудов обнаружена золотая чаша с изображениями трех пар львов, украшенная тонкой гравировкой, и четыре серебряных сосуда. В центре могилы, на деревянном катафалке, украшенном бронзовыми гвоздями, покрытыми листовым серебром, был по-видимому высыпан прах покойника (пепел после кремации), там же найдено богатое ожерелье из сердоликовых и золотых бус. Особый интерес представляют бронзовые предметы вооружения, обнаруженные в Кироваканском кургане: топор-секира, плоский топор, три кинжала и наконечник копья. Наконечник копья оказался совершенно тождественным найденному в одном из триалетских курганов, что допускает возможность их отливки в одной и той же литейной форме.

Широкую в археологической литературе известность получила расписная керамика из Кизил-ванка, на Араксе, поступившая в 1895 г. в Археологическую комиссию от офицера пограничной стражи Н. В. Федорова…

К древним погребениям, относящимся к II тысячелетию до н. э., из металлических предметов коллекции Н. В. Федорова следует отнести: четыре бронзовых (анализ подобных кинжалов показал 8,6% олова) кинжала архаичного типа с черенком для рукоятки, три бронзовых четырехгранных шила, бронзовые булавки и золотое колечко из тонкой проволоки. К этой же группе предметов относятся три грушевидных навершия булавы из камня и обсидиановые наконечники стрел с выемкой в нижней части. Из металлических предметов особый интерес представляет бронзовый кинжал с плоской рукояткой, снабженной по всему краю ободком для закрепления деревянной вставки. На Кавказе известно несколько экземпляров таких кинжалов, несомненно являвшихся предметом импорта. Рассматриваемый тип кинжала широко распространен во всей Передней Азии, от Средиземноморья и до Ирана, во второй половине II тысячелетия до н. э. В Луристане было найдено несколько кинжалов подобной формы с клинообразными надписями вавилонских царей XII в. до н. э.

В 1926 г. в Кизил-ванке работали две археологические экспедиции, одна под руководством И. И. Мещанинова, а другая А. А. Миллера. И. И. Мещаниновым были раскопаны каменные ящики, в которых покойники помещались лежащими на правом боку с подогнутыми ногами. В могилах, наряду с медными и бронзовыми предметами, находились черные лощеные сосуды и сосуды с росписью, причем последние отличались от основных многоцветных сосудов коллекции Н. В. Федорова, но были близки к сосуду со змеей.

…наиболее вероятной датой Кизил-ванского могильника (I и II) мне представляется вторая половина II тысячелетия до и. э. (XIV-XI вв.).

…в самом конце II тысячелетия культура южного Закавказья переходит на новую стадию, стадию развитого бронзового века. От этой именно стадии до нас дошло наибольшее количество археологических памятников первобытнообщинного периода истории Закавказья.

В конце XIX в. М. Гернесом была отмечена близость металлических изделий Кавказа с таковыми же из Западной Европы, что определило иной ход миграционных исканий, опять-таки стоявший в тесной связи с общими методологическими установками исторической науки того времени, в частности, с установками индо-германского направления. Представитель венской этнологической школы Г. Вильке, считая дунайскую металлургию более древней, чем кавказскую, миграционную волну направил с Запада. Он полагал, что металлургия бронзы была принесена на Кавказ арийцами, продвигавшимися из придунайских стран по северному побережью Черного моря или же по черноморскому побережью Малой Азии. Некоторые ученые, немцы по происхождению, зашли еще дальше и объявили осетин, в стране которых обнаружена древнейшая из им известных культур на Кавказе – кобанская культура, народом германского происхождения. Археология явно отставала от исторической науки и этнографии, в которых уже признавалось исследование стадиальности. Археологи совершенно не ставили даже вопроса о том, что одинаковые этапы развития человеческой культуры могут создать одинаковые формы предметов материальной культуры. Все приведенные выше теории выявляют недостаточное знание археологического материала и основываются на предвзятых взглядах и на чрезвычайно общих, формально-типологических сопоставлениях. Неубедительность и вздорность их в настоящее время настолько ясна, что нам трудно поверить в серьезное к ним отношение. Когда были подведены итоги археологическим исследованиям Кавказа, открывшим новые памятники, значительно более раннего периода, чем знаменитые высококачественные бронзовые изделия из могильников «эпохи бронзы», когда на их основании был установлен древний, самостоятельный процесс развития металлургии на Кавказе, – все миграционные теории лишились даже внешних, призрачных оснований и рухнули.

Археологические работы последнего десятилетия в Закавказье, посвященные памятникам позднего неолита и медного века, открыли недостававшее начальное звено общей цепи развития кавказской металлургии, которое рассматривается нами как закономерный процесс, стоящий в связи с общим развитием культуры и имеющий свои характерные черты в отдельных меднорудных районах Закавказья.

В человеческом обществе на территории Закавказья на рубеже II и I тысячелетия произошли существенные изменения по сравнению с предшествующим временем. Быстро развивавшиеся скотоводство и земледелие. Отделились друг от друга. Некоторые племена стали заниматься преимущественно скотоводством, в то время как у других преобладало еще земледелие. Скотоводческие племена, использовавшие высокогорные пастбища, были богаче, и они становились во главу союзов племен, усиливая это крупное общественное разделение труда.

Особое развитие получили также ремесла: изготовление металлических предметов (орудий и оружия), гончарное дело, ткачество, обработка дерева и др. Ремесла, требующие специальных навыкав, постепенно отделялись от хозяйства племени, и вследствие этого произошло еще второе разделение труда – выделение ремесла.

Металлургия этого этапа развития общества была тесно связана с сырьевой базой, рудными месторождениями в горных районах, и поэтому бурный расцвет ремесленной обработки металла был связан со скотоводческими племенами. Древние могильники начала I тысячелетия, открытые в горах, показывают высокое развитие металлургии, и исключительное качество металлических изделий привлекло особое внимание археологов к этим памятникам. Богатые меднорудные районы Закавказья (Аджарский, Аллавердский, Белокано-Кахетинский, Дилижанский, Кедабекский, Нагорно-Карабахский и Зангезурский) имели исключительное значение для развития культуры Закавказья. Металлургия Кавказа, неразрывно связанная с переднеазиатской, все же в истории древнего Востока была периферийной и в значительной мере самостоятельной. Кавказ был обеспечен не только медной рудой, но и необходимыми приплавами к меди – оловом и сурьмой. И если сурьма находилась в пределах самого Кавказа и являлась древнейшим приплавом к меди, то олово могло доставляться из самых ближних, соседних с Закавказьем областей.

На основании археологических исследований выявляется несколько районов закавказской (металлургии, характеризующихся определенными формами бронзовых изделий. Такими основными районами закавказской металлургии были:

1. западная Грузия
2. центральная и восточная Грузия
3. центральное Закавказье (Армения)
4. западный Азербайджан
5. междуречье Куры и Аракса.

Несколько особняком стоят районы Талыша и Зангезура.

Первый из указанных районов охватывает значительную территорию юго-восточного побережья Черного моря, Западную Грузию и Северную Осетию. Эта группа памятников характеризуется бронзовыми изделиями, аналогичными материалу из Кобанского могильника, являвшегося одним из самых северо-восточных могильников, представляющих культуру, с древнейших времен связывавшую Закавказье с Северным Кавказом. На юге эта культура охватывает также некоторые районы Турции, в частности Лазистан.

Второй район археологических памятников соответствует центральной Грузии и характеризуется материалом из Самтаврского могильника, который по праву может считаться наиболее изученным памятником древней культуры Закавказья. Некоторые своеобразные формы дают бронзовые предметы из Кахетии, но этот район еще недостаточно изучен для того, чтобы его выделять особо, что вероятно потребуется в ходе дальнейших исследований.

Третий район закавказской металлургии, связанный с Аллавердскими меднорудными месторождениями, хорошо представлен могильными памятниками, расположенными по рекам Дебед и Памбак. Большой археологический материал дали раскопки Ворнакского (Акнерского) могильника, могильников у холма Такаворанист, около Кировакана и на склонах горы Арагац.

Бронзовые изделия этого района близки к тем, которые известны из центральной Грузии, с той только разницей, что предметы кобанского типа встречаются здесь крайне редко, гораздо реже, чем восточногрузинские, что подчеркивает большую обособленность этого района. Древности побережья оз. Севан занимают промежуточное положение между комплексами предметов центрального и восточного Закавказья.

Четвертый район древней закавказской металлургии, связанный с медными рудами Кедабека, также имеет много черт, связывающих его с центральным и восточным Закавказьем. Древности этой группы представлены раскопками могильников и обследованием циклопических крепостей.

Наконец, пятый из отмеченных районов, междуречье Куры и Аракса, заключает две группы хорошо изученных памятников Кировабадского района (бассейн р. Гянджи) и Нагорного Карабаха, богатого медными рудами.

Памятники Нагорного Карабаха, особенно Арчадзорский и Ходжалинский могильники, отражают реальные связи с древним Востоком, осуществлявшиеся, по-видимому, через те области Закавказья (в частности, через Севанский район), которые входили в состав Ванского царства.

Ввиду того, что закавказские поселения эпохи бронзы изучены еще далеко недостаточно, археологи принуждены для исследования общественных отношений пользоваться материалом из могильников.

Могильники эпохи бронзы представляют громадное разнообразие по своим формам, что лишний раз подчеркивает территориальную ограниченность и обособленность племен. Погребение производилось или в грунтовых ямах или в каменных ящиках, иногда в склепах, без курганной насыпи или же с насыпью, которая, в свою очередь, бывает чрезвычайно различной. В этот период преобладают одиночные погребения, хотя встречаются и коллективные. В некоторых могилах встречаются по два скелета – мужской и женский, где основным, по-видимому, является захоронение мужчин. Одиночные женские погребения обычно беднее мужских и не имеют больших курганных насыпей. В могилу вместе с погребенными клались различные предметы: глиняная посуда с пищей, бронзовое оружие, украшения, которые, по религиозным верованиям того времени, нужны были погребенному и после смерти. Этот обычай класть в могилы вещи умершего очень помогает в настоящее время археологам при изучении древнего человеческого общества.

Могильники эпохи бронзы четко выявляют также имущественное неравенство не только отдельных семей или родов, но также и целых племен. Существуют отдельные могильники, отличающиеся относительным богатством. Такими могильниками представляются, например, курганные поля Нагорного Карабаха, где обнаружено большое количество золотых изделий, редко встречающихся в Закавказье. Возможно, эти племена вели систематический обмен с урартами или же с племенами, жившими к югу от Аракса. За большинством золотых изделий, там обнаруженных, следует признать переднеазиатское происхождение (золотая цилиндрическая печать с изображением животных, украшение в виде головки льва, бусы), что подтверждается также находкой в Ходжалинском могильнике агатовой (сардониксовой) пронизки в виде бутона цветка с клинообразной надписью, содержащей имя ассирийского царя Ададнирари.

Вследствие того, что при «удачных» раскопках древних могильников можно было без большой затраты труда получить интересные и хорошо сохранившиеся бронзовые предметы древнего искусства, – раскопки могильников бронзового века и стали основным видом деятельности археологов Кавказа. Лишь сравнительно в недавнее время, когда археология. Закавказья постепенно утратила прежние и весьма характерные черты кладоискательства, в круг работ археологов вошли места древних поселений, изучение которых раскрывает различные стороны жизни древнейшего населения Закавказья; но все же коллекции древностей из могильников, количественно значительно превышающие материалы из древних поселении, остаются до сего времени основным источником изучения древнейшей культуры Закавказья.

Особое своеобразие представляет археологический материал эпохи бронзы западного Закавказья, ставший известным около 20 лет тому назад (работы В. И. Стражева, М. М. Иващенко, А. Л. Лукина). Одинаковые формы бронзовых изделий, характеризующих эту культуру, называемую «колхидской», соответственно племенам колхов, упоминаемым античными источниками, встречаются по всему черноморскому побережью Закавказья и на территории Западной Грузии (Абхазия, Мегрелия, Гурия, Аджария, Имеретия, Лечхуми и Рача). На юге эта культура распространяется за пределы СССР в Лазистан, а на севере захватывает район северной Осетии, где в 1869 г. и был открыт знаменитый могильник в сел. Кобан, указывающий на развитие культуры эпохи бронзы этого района в теснейшей связи с Закавказьем.

В Абхазии могильники бронзового века известны по случайным находкам, доследованным археологами. Первая из таких находок имела место в сел. Приморском (Петропавловке) Гудаутского района. Там было обнаружено погребение в крупном глиняном сосуде с бронзовыми предметами, весьма схожими с найденными в Кобанском могильнике (топор, фибулы, украшения в виде спиралей и др.). В 1930 г. подобные захоронения в крупных сосудах были случайно открыты в сел, Эшери около Сухуми. Сосуды, высотою около метра, украшенные грубым рубчатым узором, образующим рисунок в виде треугольников, были установлены на плоских известняковых плитах. В них, кроме человеческих костей, находилось большое количество бронзовых предметов и сердоликовые бусы. Из числа древних изделий особый интерес представляют топор кобанского типа с металлической рукояткой длиною в 29 см, кинжалы с черенками для прикрепления рукояток, наконечники копий с короткой листовидной частью и длинными втулками, браслеты и различные украшения, в частности биконические бусы. Большинство из обнаруженных в Эшерском могильнике бронзовых предметов имеет близкое сходства с предметами из Кобани.

Захоронения в глиняных сосудах не были единственным видом погребений бронзового века в Абхазии. В 1929 г. в пос. Аагста (сел. Мугудзырха) при земляных работах было открыто древнее грунтовое погребение, давшее несколько бронзовых топоров кобанского типа, массивные бронзовые кольца, конические украшения с фигурками животных, биконические бронзовые бусы и бусы из сердолика.

При обследовании абхазских дольменов выяснилось также и то обстоятельство, что в течение чрезвычайно длительного времени они использовались как погребальные сооружения и содержали погребения, по своему инвентарю близкие к вышеотмеченным.

Интересный материал, связывающий культуру бронзы Западной Грузии с северокавказской и юго-восточной частью Причерноморья (находка в Орду), дают также клады бронзовых изделий, находимые обычно в металлических или глиняных сосудах. В качестве примера таких находок можно привести клад, найденный в 1903 г. около сел. Джвари (на р. Ингур). В него входили следующие бронзовые предметы: топор и крупная фибула с массивной дужкой, тождественные кобанским изделиям, гривна, браслет, спиральная трубка и характерная для западной Грузии мотыжка подтреугольной формы с круглым отверстием для рукоятки. В 1896 г. при распашке участка у развалин крепости Мехчис-цихе (сел. Мерс, Карсской области) был обнаружен клад, в котором кроме бронзовых топоров кобанского типа находились также топоры-секиры, характерные для культуры эпохи бронзы центрального Закавказья.

Состояние археологического изучения эпохи бронзы Западного Закавказья не позволяет точно датировать открытые там памятники, которые, по-видимому, доживают, сохраняя старую традицию, до середины и начала второй половины I тысячелетия до н. э. (например, богатое погребение, открытое на Бамборской поляне, в котором оказалось дно греческого чернолакового сосуда IV в. до н. э.).

Основным памятником эпохи бронзы в центральной Грузии является древний могильник у монастыря Самтавро, около Мцхета, тот самый могильник, с раскопок которого в 1871 г., собственно говоря, и началась археологическая работа в Закавказье. Еще Ф. Байерн раскопал в Самтавро до 600 разновременных погребений, давших большой материал, характеризующий культуру эпохи бронзы и раннего железа В последующее время самтаврский могильник стал местом случайных небольших раскопок многих археологов и за ним упрочилась слава знаменитого памятника «кавказской доисторической археологии». В 1938 г. началось систематическое и планомерное изучение могильника, которое продолжается и доныне как работа одного из отрядов Мцхетской археологической экспедиции Академии наук Грузинской ССР (руководитель А. Н. Каландадзе). За семь лет работ экспедиции вскрыта значительная площадь самтаврского могильника, более чем 1.5 га, на которой обнаружено свыше 1800 древних разновременных погребений, относящихся к большому промежутку времени, от конца II тысячелетия до н. э. и до IV в. н. э., т. е. до средневековья. Такое длительное существование могильника позволяет нам с большой четкостью проследить хронологическое соотношение различных типов погребений, встречающихся и в других местностях Закавказья.

В числе погребений эпохи бронзы в Самтавро встречаются отдельные погребения с большим количеством глиняных сосудов и бронзовых предметов, среди которых наряду с характерными для центрального Закавказья формами оружия (топоры-секиры) встречаются также отдельные бронзовые изделия западнокавказского (колхидского или кобанского) типа (топоры, кинжалы, плоские поясные пряжки и др.). В могилах, датируемых VIII-VII вв. до н. э., наряду с бронзовыми предметами, встречаются уже и отдельные железные, а именно наконечники копий и ножи.

Характерным набором металлических изделий центральнозакавказского типа являются предметы одной из могил (№591), раскопанной Ф. Байерном, хранящиеся в Музее Грузии. В этой могиле было найдено два бронзовых меча, один массивный с тупым (вернее, обрубленным) концом, украшенный гравированными изображениями на лезвии, а другой, меньший по размеру, с острым концом. Первый тип меча, являвшийся рубящим оружием, весьма характерен для центрального Закавказья. В большом количестве мечи с обрубленным концом встречаются в Кахетии, именно, в междуречье Иоры и Алазани, отдельные экземпляры имеются в северной Армении (Ворнак, Узунлар). Другими характерными бронзовыми предметами являются массивный топор-секира и плоский тесловидный топорик, который иногда считается резаком для кожи. Кроме того, в могиле были обнаружены бронзовый пояс с простым выдавленным узором, плоские наконечники стрел, фибулы, подвески в форме оленей и другие мелкие бронзовые предметы. Из железных предметов в могиле № 591 найден очень крупный наконечник копья с бронзовой обоймой на втулке.

Обработка всего громадного материала, добытого раскопками в Самтавро, представляет совершенно исключительный интерес, так как она дает опорный материал при датировке других памятников древней культуры Закавказья. Именно с учетом данных самтаврских раскопок Б. А. Куфтин установил периодизацию могильников, иследованных им в Триалети (1937-1940 гг.). Могилы, одновременные к приведенному выше погребению из Самтавро, Б. А. Куфтин относит к поздне-бронзовой эпохе, ко второй ее стадии, представленной могильником у сел. Бешташени (у дороги в Сафар-хараба, на правом берегу р. Геряк, напротив древней крепости). Этот могильник состоял из групповых погребений и несколько более поздних по времени каменных ящиков. В групповых погребениях обнаружено большое количество бронзовых орудий и глиняных изделий, среди которых имеются также конические кубки на ножке, украшенные резным орнаментом, известные и в Самтавро. Из бронзовых предметов, найденных в Бешташенском могильнике, следует отметить топор и бронзовую пряжку, украшенную головой барана (оба предмета кобанского типа), кинжалы, наконечники копий, серпы, удила с роговыми псалиями, пластинчатые пояса. Особого внимания заслуживает бронзовый конический шлем, редко встречающийся в могильниках центрального Закавказья. В Бешташенском могильнике был найден также один железный кинжал, указывающий на то, что этот могильник следует отнести ко времени поздней бронзы и первому появлению железа, а хронологически - к доурартскому периоду, – по-видимому ко времени, непосредственно ему предшествующему. К урартскому периоду в Триалети относится могильник в урочище Маралын-дареси, очень близкий к могильникам, раскопанным Ж. де-Морганом в Лори-Памбакском районе Армении.

Памятники эпохи бронзы были исследованы и в других частях Грузии. Из наиболее значительных работ в этом направлении надо отметить раскопки Г. К. Ниорадзе (1937) на территории Дманисского могильника (могильник у «стекольного завода»), давшие материал, характеризующий культуру позднего периода этой эпохи.

В Армении из числа древних могильников первой половины I тысячелетия до н. э. особой известностью пользуются могильники у сел. Акнер (Ворнак), между монастырями Ахпат и Санаин, и Редкий лагерь около Дилижана. Ворнакский могильник служит местом неоднократных работ, начиная с 1871 г. (раскопки А. Д. Ерицова, Н. Я. Марра и Е. С. Такайшвили), и на его территории было вскрыто большое количество разновременных погребений. Наиболее многочисленный материал дали работы Н. Я. Марра, оставшиеся неопубликованными, причем в археологической литературе при использовании материала из Ворнака к нему причисляются часто и предметы из раскопок Н. Я. Марра в том же 1893 г. на Арагаце (Кафтарлу, Парнигег).

Для хронологического разделения погребений Ворнакского могильника важное значение имеют материалы Е. С. Такайшвили 1894 г., в которых отчетливо различаются два комплекса предметов, один (погр. № 16), аналогичный комплексу предметов из Самтавро (погр. № 591) и другой (погр. № 5) – соответствующий могильникам VII-VI вв. до н. э. Лори-Памбакского района. К первому погребению относятся такие характерные предметы, как бронзовый меч с обрубленным концом, массивный топор-секира и тесловидный топор. В нем же были найдены железные наконечника копий и нож. Каменные формы для отливки топоров-секир были обнаружены на местах древних поселений у Ленинакана и около крепости Кармир-блур; обломок формы для плоского тесловидного топора был встречен на холме Муханнат-тапа (Ереван). Эти факты в полной мере документируют местное изготовление основных форм вооружения.

В 1935 г. К. Кафадаряном в Кировакане были раскопаны крупные каменные ящики, часть которых содержала коллективные захоронения…

На основании бронзовых предметов и форм керамики можно заключить, что кироваканские погребения древнее рассмотренных нами самтаврских и ворнакских, они, возможно, восходят к IX-VIII вв. до н. э.

Западное и южное побережья оз. Севан, являвшиеся хорошо укрепленным путем из центральной Армении на восток, в частности, в Нагорный Карабах, – оказывается тем промежуточным районом, в котором сочетались и совместно развивались элементы культуры центрального и восточного Закавказья. Это прослеживается не только по формам металлических изделий, но и по типам самих погребальных сооружений…

В восточном Закавказье по сравнению с центральным в этот период можно заметить также некоторое запаздывание развития техники, выразившееся хотя бы в позднем освоении железа. Такой несколько замедленный темп развития всей культуры восточного Закавказья находился, по всей вероятности, в зависимости от большей обособленности этого района и удаленности его от тех областей, которые испытывали сильное влияние стран древнего Востока и даже в течение некоторого периода входили в состав одной из таких стран, а именно, Урарту.

Несмотря на то, что археологическое изучение древних памятников на территории Азербайджанской ССР началось с 90-х годов прошлого века, определенное представление о культуре эпохи бронзы мы имеем только для трех районов:

1. Шамхорского
2. Кировабадского
3. Нагорного Карабаха.

За последние годы в научный обиход вошли еще памятники, обнаруженные на территории строительства Мингечаурской ГЭС.

В указанных районах культура эпохи бронзы была тесным образом связана с самостоятельно развивавшимися в Закавказье и имевшими свои сырьевые базы древними культурами. В ряде же других областей восточного Закавказья, как например, в Нахичеванской АССР, в Зангезуре и в Ленкорани, отчетливо наблюдается влияние иранской металлургии, имевшей своеобразные, отличные от Закавказья, формы металлических изделий. Это же отличие проявляется и в керамике.

Первый из выделенных районов, Шамхорский, известный нам по работам В. Белька (1888-1890), А. А. Ивановского (1896) и др., имеет много черт, отличающих его от других частей восточного Закавказья и сближающих с областями центрального Закавказья. В первую очередь это отличие проявляется в основном типе могильных сооружений. Здесь основным видом погребальных памятников являются каменные ящики при полном отсутствии курганов с каменным склепом. Характерным типом погребений, так же как в Севанском районе, выступает укрепленное поселение – крепость со стенами циклопической кладки. Металлические предметы, наряду со своеобразием, обнаруживают близкое сходство с изделиями Кировабадского района и из Редкина лагеря (р. Акстафа), несмотря на их несомненно местное производство, что документируется находкой каменных литейных форм для топора-секиры. Наблюдается также проникновение некоторых металлических изделий, характерных для Кахетии. Таковы, цельно-отлитые кинжалы, наконечники копий с рельефными ободками на втулке и бронзовые подвески в форме птиц, подвешивавшиеся на длинных цепочках.

В 1930 и 1931 гг. около Ханлара (б. Еленендорф) Я. И. Гуммелем были раскопаны два больших кургана, содержавших коллективные погребения эпохи бронзы с богатейшим инвентарем. Бронзовые предметы из этих двух курганов отражают связи не только с северным, но и с южными районами.

Многочисленные подвески в виде птиц или колокольчиков на длинных цепочках имеют ближайшее, до мелких деталей, сходство с такими же предметами из восточной Грузии, в то время как оружие, в частности кинжал с деревянной рукояткой, украшенной бронзовыми гвоздиками, и крупный кинжал с деревянными накладками на рукояти, имеет полное соответствие в могильниках Нагорного Карабаха.

Памятники Народного Карабаха четко отражают связи местной закавказской культуры с переднеазиатским миром или же с Ираном. В этом именно районе в могилах начала I тысячелетия до н. э., в отличие от всего Закавказья, было найдено сравнительно большое количество золотых предметов. В Арчадзорском кургане (№ 2) была обнаружена цилиндрическая печать из листового золота с изображением животных, предмет, отражающий несомненные связи с Передней Азией.

В Ходжалинском могильнике золотые предметы были найдены в курганах №№ 11, 14 и 20. В последнем кургане особый интерес представляет обломок полой золотой вещицы, украшенной головкой льва, которую следует безоговорочно считать привезенной из более южных областей.

Чрезвычайно важные археологические результаты дали раскопки в Мингечауре, начавшиеся в широких масштабах в 1946 г. Там среди семи разновременных видов погребений встречаются групповые могилы и курганы эпохи бронзы с характерными предметами, большими бронзовыми мечами, топорами-секирами, кинжалами и обсидиановыми наконечниками стрел.

Культура Закавказья начала I тысячелетия до н. э. характеризуется широким развитием обработки металла с использованием местных руд. В настоящее время трудно установить дату начала разработок медных месторождений, которыми так богато Закавказье, но вполне вероятно, что начало добычи меди в этом районе следует отнести к концу III тысячелетия до н. э., т. е. к периоду энеолита. Использование закавказских меднорудных месторождений в широком масштабе прослеживается лишь во второй половине II тысячелетия до н. э., в эпоху бронзы.

В Закавказье известны разработки еще той поры, когда руда добывалась примитивным способом, из открытой ямы, и когда для выплавки металла выбиралась только окисленная руда. Все основные меднорудные разработки Закавказья носят следы работы древних рудокопов, на что указывают также и находки бронзовых орудий начала I тысячелетия до н. э., связанных с этими разработками.

У сел. Кедабек, на вершине и на склоне горы, обнаружены ямы овальной формы со следами работы киркой, служившие для добычи медной окисленной руды. Участки сернистых руд, требовавших более сложного способа выплавки металла, оставались нетронутыми. Возможно, что эти именно разработки хронологически и не относятся к глубокой древности, но, во всяком случае, они по своему типу представляют древнейший вид рудных разработок, сходный с древними разработками кремня, археологически изученными в восточном Закавказье (Килик-даг у Ханлара). Около станции Шагали (Армянская ССР) также были открыты древние выработки, в которых выбиралась лишь окисленная руда, в то время как сернистая руда, встречавшаяся тут же, шла в отвал.

Уже в начале I тысячелетия до н. э. в Закавказье имелась высококачественная бронза, с присадкой от 4 до 10% олова, орудия же из чистой меди встречаются редко. Присутствие в некоторых металлических изделиях незначительного количества свинца, цинка и железа следует считать результатом использования полиметаллических руд.

Олово в Закавказье, по-видимому, было местным, но можно допустить также ввоз его из Передней Азии. Олово могло добываться на склонах центральной части Кавказского хребта, в Раче, Горийском и Боржомском районах, а также около Аллавердских меднорудных месторождения.

При раскопках В. Белька в 1890 т. около Калакента, в одном из каменных ящиков было найдено массивное кольцо из олова (олова – 99.60%, цинка – 0.17%, сурьмы – 0.12%). Как правило, в украшениях количество олова больше, чем в предметах, служивших орудиями или оружием. Так, секира из Ворнакского могильника содержала 5.82% олова, а украшения нижней части древка копья – до 10.75%.

Кроме олова присадкой к меди в древних бронзовых предметах Закавказья служила сурьма и редко – свинец. Некоторые бронзовые предметы из Цинондали содержат 2.5-3% сурьмы. В могильниках центрального Закавказья часто встречаются бусы и подвески из сурьмы дисковидной и ромбической формы. Подвески, совершенно с ними тождественные, известны на северо-восточном Кавказе (горный Кавказ и Дагестан) и, несомненно, они проникали туда путем межплеменного обмена, значение которого мы не можем преуменьшать.

Местное производство бронзовых изделий документировано пока лишь немногими данными. Древние литейные мастерские еще не известны, но до нас дошли каменные формы для отливки бронзовых предметов.

В Шамхорском районе (Азербайджанская ССР) случайно были найдены двустворчатые формы из красного песчаника для отливки секир. Из этой находки сохранилась только одна форма, поступившая в Ханларский музей.

Подобные же две каменные формы для отливки секир известны и в Армении. Одна из них была найдена на древнем поселении около Левинакана, а другая происходит из развалин города у крепости на холме Кармир-блур, около Еревана.

Кроме форм для отливки секир, оружия, чрезвычайно распространенного в Закавказье, встречены формы для отливки и других предметов. Так, на крепости Муханнат-тапа, в Ереване, был обнаружен обломок каменной литейной формы для плоского топорика-долота, тоже частого в центральном Закавказье орудия. Вероятно, кроме разъемных каменных форм в восточном Закавказье существовали также глиняные формы, подобные найденным в горном Кавказе.

Большинство предметов вооружения, происходящих из древних могильников Закавказья, изготовлено путем отливки именно в разъемных формах (мечи, кинжалы, татары и др.), причем некоторые из них после отливки дорабатывались проковкой. Таковы плоские кинжалы без рукояток и серпы.

В арчадзорских курганах Э. А. Реслером были обнаружены отдельные бронзовые предметы (рукоятки орудий, кольца, бляшки), отлитые со спиральным выемом, в который вковывались полоски бронзы, по цвету темнее металла основной части предмета, но по химическому анализу мало от него отличающиеся. В одном случае в углубление были вкованы две полосы металла, различные по своему цвету. Тут мы имеем чрезвычайно интересный прием употребления разноцветных металлов.

Но кроме отливок бронзовых предметов в стабильных разъемных формах, в восточном Закавказье существовал и был широко распространен способ отливки по восковой модели, чрезвычайно характерный для всего Кавказа. В этом случае предмет, выполненный из воска или из легко плавящегося материала, залеплялся в глиняную оболочку – скорлупу, в которой оставлялись два отверстия. После нагревания формы воск модели плавился и вытекал наружу, а в освободившееся пространство вливался металл, который, заполнив образовавшуюся пустоту, точно повторял всю моделировку оригинала. Для извлечения предмета форма разбивалась, так что по одной модели можно было отлить лишь один предмет. Этим способом выполнялась вся мелкая бронзовая скульптура (фигурки людей и животных), а также прорезные навершия кинжалов, фигурки в виде птиц, подвески в виде дисков и др.

Некоторые же, особенно сложные по своей форме, предметы отливались по отдельным частям. Так, большие вилы, украшенные головками животных, происходящие из раскопок Э. А. Реслера в Поллукая (1894), были смонтированы из трех частей, причем отдельные части скреплялись деревянными шпеньками. Дерево для украшения бронзовых предметов в Закавказье употребляется очень часто. Ажурные навершия кинжалов постоянно украшались деревянной инкрустацией, причем на деревянных пластинках иногда выжигались узоры из точек.

Кроме деревянной инкрустации, известны случаи инкрустации камнем, цветной пастой и раковиной (пряжка из Арчад-зора с четырьмя звериными головками) и в очень редких случаях золотом (курган у сел. Кара-булак).

Обычным способом украшения бронзовых изделий была чеканка и гравировка, которая встречается не только на кованых предметах, как, например, на пластинчатых поясах, но и на предметах, отлитых в формах или по восковой модели. Так, мечи часто имеют гравировку (спирали, фигурки животных и др.) на своем клинке, особенно в верхней части, под рукоятью.

Кроме металлического оружия и орудий, в восточном Закавказье найдено громадное количество бронзовых украшений. Наиболее часто при раскопках могильников встречаются кольца, браслеты различных размеров, иногда очень массивные.

Особенно характерны крупные браслеты с глубокими зарубками по внешней стороне. Встречаются также браслеты из массивного бронзового прута, круглого в сечении, украшенного рельефным и углубленным орнаментом. Многочисленны также подвески в виде дисков с треугольными прорезами, мелкие бляшки, пряжки для ремней, большинство которых, по всей видимости, отливалось по восковым формам.

Для второй четверти I тысячелетия до н. э. особенно характерны прикрепленные к длинным цепочкам бронзовые фигурки птиц, также украшенные прорезами в виде треугольников.

Следует еще отметить металлические кованые изделия. В большом количестве дошли до нас бронзовые пластины поясов, украшенные резным орнаментом, а также дисковидные височные подвески, украшенные выдавленным с обратной стороны орнаментом. Известны также единичные находки шлемов из листовой бронзы с литыми навершиями. Остатки таких шлемов были обнаружены в Арчадзорском кургане, раскопанном Э. А. Реслером в 1893 г. Существовали также и кожаные шлемы с металлическим навершием.

В конце VII в. до н. э. в культуре Закавказья выступает целый ряд новых элементов, свидетельствующих о существенных переменах, в корне изменивший весь общественный уклад; именно в это время завершается определенный период древнейшей истории Закавказья, представленный богатыми и весьма своеобразными памятниками, характеризующими культуру начала I тысячелетия до н. э.

В материальном производстве этого времени наблюдается быстрое освоение железа как основного материала для орудий и оружия и замена прежних бронзовых изделий железными.

В культуре Закавказья VII-VI вв. до н. э. отчетливо наблюдаются три элемента: местный закавказский, явившийся наследием культуры эпохи бронзы, древневосточный и скифский. Как было указано, в это время железо уже прочно вошло в быт племен Закавказья и наряду с медными месторождениями в Закавказье начинают разрабатываться, обычно им сопутствующие, месторождения железа. Археологический материал вместе с тем отчетливо показывает, что формы ранних железных изделий в Закавказье теснейшими образом связаны с урартскими.

Связь начального этапа обработки железа на Кавказе с Ванским царством не подлежит сомнению, в этом нас особенно убеждают сравнения железных изделий из Тушпы (Топрах-кале) и из Тейшебаини (Кармир-блур) с таковыми же, происходящими из закавказских могильников. Бронзовые изделия Закавказья имеют самобытные, на Кавказе развившиеся формы, а железные копируют урартские, если не являются привезенными из Ванского царства. Изготовление из железа орудий типа бронзовых закавказских относится к более позднему времени, преимущественно к тому, когда уже на базе собственных месторождений железа в Закавказье развилась железная металлургия.

Археологический материал показывает, что ранние железные предметы поступали в Закавказье из Урарту или же Ирана и лишь позже, когда железо быстро и широко вошло в быт закавказских племен, когда оно стало интенсивно разрабатываться, бронзовая металлургия должна была уступить свое место железной.

Предположение о том, что железная металлургия Закавказья возникла на основе бронзовой, как закономерная форма ее развития, не может быть обосновано археологическим материалом. Во-первых, обработка железной руды и изготовление железных предметов требуют совершенно иных технических процессов, а, во-вторых, ранние, несовершенные еще железные предметы должны были по качеству значительно уступать высококачественным бронзовым. Переход в Закавказье от бронзы к железу произошел, таким образом, под влиянием культуры Передней Азии, и ранние железные предметы – наконечники копий и кинжалы, – вероятно, являлись импортными с юга.

Археологические памятники, характеризующие отмеченный этап истории культуры, известны из многих мест Закавказья. Большое количество могил VII-VI вв. до н. э. было раскопано Ж. де-Морганом в ущелье р. Дебед, Е. А. Лалаяном в Севанском районе и экспедицией Академии наук Азербайджанской ССР в Мингечауре. Но особый интерес для установления соотношения этих памятников с памятниками бронзового века представляют погребения указанного времени, открытые при исследовании больших и долго существовавших могильников (Самтавро, Ворнак, Мингечаур). Следует заметить, что памятники времени начального освоения железа очень близки к памятникам бронзового века, отличаясь от них лишь присутствием железных предметов.

Остановимся сначала на материале из раскопок Ж. де-Моргана 1888 г. по р. Дебед, исследовавших 976 погребений. Материал из своих раскопок Морган разделил на три разновременные группы, датируя их VIII-VI вв. до н. э., причем во всех из них встречались уже железные предметы. Наибольший количественно материал дали могилы второй группы, который нам и надлежит рассмотреть.

В могильнике у сел. Айрум (Шайтан-даг) было вскрыто 138 погребений обеих групп. Вторая из них, характеризующаяся большим количеством железных предметов, датируется бронзовым двуперым наконечником стрелы архаического скифского типа, имеющим на втулке загнутый шип. Некоторые предметы из Шайтан-дага – железные изогнутые ножи и крупные наконечники копий, бронзовая фибула с плоской дужкой и характерные кувшины, украшенные лощением и ручками с вдавленным вертикально расположенным узором – находят себе полные аналогии в материале из Кармир-блура, что устанавливает прочную их датировку.

Подобные же могильники были раскопаны Морганом в Ахтале и у Аллаверды (Учкилиса у подножья горы Лелвар и в Мусиери в 3 км к северу от Аллаверды). Наибольшее количество погребений было раскопано в Мусиери (582 могилы), и именно они дали особенно интересный материал. Кроме упомянутых уже выше предметов железного вооружения, кривых ножей и наконечников копий в Мусиери обнаружены железные кинжалы, иногда с бронзовыми обкладками ножен, украшенными орнаментом, топоры-секиры и в одном случае большой железный меч (могила № 472). Могилы представляли собой каменные ящики, сложенные из крупных плит или же мелких камней; с костями, помещенными в скорченном положении на левом боку, головою на север.

Приведу описание предметов из могилы № 242. На шее костяка обнаружены две бронзовые гривны, на руках по четыре бронзовых браслета, у пояса две розетки из листовой бронзы и железный нож изогнутой формы. У колен бронзовая фибула и 15 бус из сердолика и стекла. Около ног скелета лежали 8 наконечников стрел разнообразной формы из бронзы и железа. Среди них имелись наконечники ранне-скифского типа (начало VI в. до н. э.). В северо-западном углу каменного ящика лежали два железных наконечника копий. В могиле были помещены четыре глиняных сосуда, два у северной стенки и два у южной.

Погребения такого же типа дали и раскопки Ворнакского могильника (у сел. Акнер), между Санаином и Ахпатом, произведенные А. Д. Ерицовым (1871), Н. Я. Марром (1893) и Е. С. Такайшвили (1894). Могильник находится на высоком плато правого берега р. Дебед…

Раскопки Е. С. Такайшвили дали, как уже указывалось, две могилы (№№ 16 и 5), характеризующие два различных этапа культуры железного века Закавказья. Первая из них была разобрана при обзоре памятников эпохи бронзы, теперь же нам следует остановиться на находках из каменного ящика № 5. В нем найдены следующие бронзовые предметы: гривна, браслет, украшенный на концах змеиными головками, два массивных кольца, четырехгранных в сечении, небольшая бронзовая фибула с выгнутой дужкой и щипчики, украшенные выдавленным точечным узором.

Оружие в этой могиле оказалось железным: кинжал в ножнах из листовой бронзы, украшенных так же, как и щипчики, рисунками из точек (перекрещенные круги, мужская фигура с поднятыми вверх руками между двумя свастиками), второй железный кинжал в бронзовых ножнах, украшенных продольными желобками, наконечник копья и изогнутый железный нож с деревянной рукояткой. Из перечисленных вещей с урартским материалом связываются: браслет со змеиными головками (Урартский могильник у Игдыра и др.), бронзовая фибула (Кармир-блур, Цовинар), железный наконечник копья и изогнутый железный нож (Кармир-блур).

Подобный же материал, связанный, с одной стороны, со скифами, а с другой – с урартами, дает нам и знаменитый Самтаврский могильник у Мцхета. Там, еще во время раскопок Ф. Байерна, в могиле № 592 был найден бронзовый наконечник стрелы архаического скифского типа.

Археологические работы, возобновленные в Самтавро (раскопки А. Н. Каландадзе и М. М. Иващенко, 1938-1948 гг.) дали новый, весьма ценный материал. Среди разновременных могил этого кладбища теперь отчетливо выделяется группа, относящаяся к VI в. до н. э., датировка которой определяется опять-таки бронзовыми наконечниками стрел скифского типа.

Могилы эти содержат по одному костяку в скорченном положении, на правом боку, головою на восток. Около ног помещались крупные кувшины, а у головы – чаши. Найдено также большое количество бронзовых и железных предметов. Особенно характерны железные предметы - типичные скифские акинаки, секиры с несколько отвислым лезвием, крупные наконечники копий и изогнутые ножи урартского типа. В двух погребениях вместе с указанными железными предметами были найдены бронзовые скифские наконечники стрел, двуперые с загнутым шипом на втулке и ромбические трехгранные (первая четверть VI в. до н. э.). В одной могиле (№ 194, 1940 г.) таких наконечников стрел оказалось 5 штук, а в другой (№ 27, 1939 г.) – 20 штук.

Могильники скифского времени известны и в других районах Грузинской ССР. В западной Грузии, у сел. Двани С. И. Макалатия исследовал могильник, давший подобные предметы: железные скифские акинаки, наконечники стрел, закавказского типа фибулы и железные изогнутые ножи. В одном из погребений вместе с человеком был похоронен конь. Могильник в Двани дал богатый набор высококачественной керамики, представленной, главным образом, черными лощеными кувшинами, часто с узором, также наведенным лощением.

В 1924 г. у сел. Цицамури, Мцхетского района, было открыто погребение, примерно относящееся к этому же времени. В групповой могиле рядом со скелетом человека, лежащим в скорченном положении, на правом боку, находился костяк коня с железными удилами. В могиле найдены: железный акинак, бронзовые браслеты и булавки, а также четыре наконечника стрел, один железный, один костяной и два бронзовых.

В Триалети, у сел. Бешташени были открыты аналогичные могилы, которые Б. А. Куфтин относит к мидо-персидской и ранне-ахеменидской эпохам. И здесь встречаем знакомый набор железных предметов: наконечники копий, изогнутые серповидные ножи с деревянной рукояткой и топор-секиру, а также бронзовый трехгранный наконечник стрелы скифского типа.

В Севанском районе интересные материалы примерно этого же времени дали раскопки Е. А. Лалаяна одной из групп курганов у сел. Загалу. Эти небольшие курганы перекрывали могилы, сложенные из неотесанных камней, содержавшие одиночные или коллективные захоронения. Так, курган № 4, по-видимому, являлся семейным: в нем было обнаружено три костяка – мужской, женский и детский, при первом были найдены – железный меч, бронзовый наконечник посоха (?) и железный браслет.

Курган № 25 содержал шесть костяков – мужчины, женщины, ребенка и трех сопровождающих лиц. Мужчина лежал на левом боку, женщина на правом, ребенок между ними, а сопровождающие захоронения были представлены погребениями в сидячем положении. При основном и при сопровождающих его погребениях были найдены железные кинжалы и железный меч.

В восточном Закавказье погребения VII-VI вв. были исследованы в большом количестве в Шамхорском районе (раскопки В. Белька и А. А. Ивановского), где некоторые погребения, на основании находки скифских наконечников стрел в одном каменном ящике (№ 48) у Кедабека, можно датировать даже IV в. до н. э.

Особенно интересные погребения скифского времени дали раскопки в Мингечауре. К ним относятся погребения в ямах со скелетами в вытянутом положении. Обращают на себя внимание крупные размеры костяков от 160 до 185 см, а в четырех случаях рост погребенных достигал 195-205 см. Такой высокий рост невольно сопоставляется с лингвистическими данными, связанными с племенным названием скифов. Так, армянский термин ска (хска) «исполин, «великан» уже давно сопоставлялся с племенным названием скифов-саков, а грузинский термин гимир «герой» - с киммерами. В минчегаурских групповых погребениях были найдены скифские предметы, как, например, круглые бронзовые зеркала с ручками, украшенными фигурками животных, или бронзовые браслеты с концами в виде оскаленных головок хищников с длинными ушами, а также большое количество скифских наконечников стрел. Эти наконечники встречались группами, иногда более 40 штук. Формы их разнообразны, кроме двуперых, снабженных согнутым шипом, встречаются трехгранные, отличающиеся друг от друга размерами и формами граней. Наряду с бронзовыми наконечниками имеются также костяные.

Особый интерес представляют железные предметы из этих погребений, очень крупные наконечники копий и небольшие изогнутые ножи. Железные предметы из Мингечаура несколько отличаются от подобных же из центрального Закавказья и можно предположить, что в район Мингечаура железо проникало другим путем, а именно, из Ирана. Могильник, расположенный в Сиалке, около Кашана, одновременный закавказским могильникам периода поздней бронзы, дает много аналогий металлическим изделиям восточного Закавказья.

Из датирующего материала в этих могилах имеются бронзовые чаши-фиалы, изделия из египетской пасты (амулет в форме глаза) и сердоликовые (сардеровые) бусы, отмечающие также связи Мингечаурского скифского могильника с древневосточной культурой Передней Азии.

Рассмотренный нами археологический материал VII-VI вв. до н. э. тесно связан с предшествующей ему культурой бронзы, но вместе с тем он носит весьма отчетливые признаки, указывающие на определенные влияния соседних культур, урартской и скифской.