Зильберман Михаил Израйлевич

«Земля Ханаанейская»

(конспект)

Палестина – часть Ханаана. Название «Палестина» («Фалестын», араб.) произошло от библейских слов «пелесет, филисет, пелиштим» – «филистимляне», – самоназвания одного из «народов моря», захватившего южную часть средиземноморского побережья Ханаана в конце XIII в. до н.э.. В начале V в. до н.э. греки стали так называть всю страну, а пришедшие сюда позже римляне сохранили это название.

Составляя единый географический регион с Сирией, Ханаан делится на четыре пояса: это – прибрежная долина, простирающаяся вдоль всего восточного побережья Средиземного моря; потом – центральная зона, проходящая меридиально через Ливан, Галилею, горы Самарии и Иудеи, нисходит к плоскогорью Негева; затем, это – озеро Кинерет (Галилейское, Геннисаретское или Тивериадское озеро) и долина Иордана, идущая к Мертвому морю и далее продолжающаяся к югу по Вади эль-Араба вплоть до Акабского залива Красного моря; и, наконец, – восточная зона, спускающаяся через горные области Гилид и Моав к Эдомской пустыне (к которой с востока непосредственно подступает Аравийская пустыня).

Ландшафт Ханаана весьма разнообразен: от небольших холмов и горных массивов, вершины которых подолгу сохраняют снежный покров, до долин, расположенных иногда много ниже стандартного уровня моря; от живописных и плодородных речных долин, до пустыни. Контрастны и климат, и растительный покров, и природные богатства различных районов этой в общем-то небольшой страны. Все это многообразие с предельной выразительностью отображено в Танахе (в христианской традиции – Ветхий Завет), где помимо земли, "текущей молоком", упоминаются и странствия "по пустыне, по земле пустой и необитаемой, по земле сухой, по земле тени смертной, по которой никто не ходил и где не обитал человек" (Иер.2.6).

Месопотамия, земля Сеннаар, как известно, была страной ячменя, пива и сезамового масла; тогда как к западу (и, в частности, в Ханаане) находился «культурный круг» пшеницы, вина и оливкового масла, – об этом свидетельствуют тексты Угарита, Алалаха и данные Ветхого Завета.

Ха-ибри, сыны Ебера-Абраама, вполне счастливо, покойно и умиротворенно прожив в земле Сеннаар Месопотамии почти две тысячи лет от сотворения мира, по воле рока были изгнаны из Эдена и переселились в Ханаан, «землю обетованную»; где жили, испытав многие удары судьбы, до разрушения Второго Храма (70 г. до н. э.).

Господь Бог наказал народ свой строптивый, многогрешный и лишил его Эдема («Эден», шумерск., – «долина, степь») в Месопотамии; но Праведный и Милосердный простил избранный Им народ, отпустил его прегрешения и привел праотцев в другую «долину, низменность» («Кна(а)н, Хна(н)», хан.), прекрасную, как Эдем, «текущую молоком и медом», «где ни в чем не будешь иметь недостатка» (Втор. 8.9), которую создал, провидя времена грядущие.

Обратим внимание на древнее ханаанейское название долины, которая находится к югу от Иерусалима, возле Солнечных ворот: «Хеенна огненная» – долина «Хенном» или «Бен Хенном» – долина сыновей Хеномовых. Считается, что название «Хенном», происходит от имени древнеханаанского божества подземного огня «Хен, Хин (Хна), Кен (Кна)», упоминаемого также и в текстах из Рас-Шамры (Угарита). Очевидно, что это – одно из архаичных имен протоханаанейского Великого бога-отца раннеземледельческой религии, бога земли и преисподней. По одному из преданий, бог Хна (Кен) и его супруга Хенат (Кенат) являлись родоначальниками (некоторых племен) ханаанеев. Не исключено, что именно это («Хен, Хин (Хна), Кен (Кна)») наименование мифического предка автохтонного населения Ханаана и послужило им как для самоназвания («Бен Хенном» – сыны Хена, Кена), так и для наименования страны (Кна(а)н – земля (долина) сынов К(е)на).

Название «Ханаан», часто встречающееся в Танахе, впервые появилось в текстах, написанных по аккадски и датируемых ХV в. до н.э.. Существует мнение, что в аккадских текстах для обозначения Ханаана («Кинаххи») использовалось хурритское слово «kinakhny»-«красный». Этот же термин неоднократно встречается (в разных аспектах) и в текстах из Телль-Амарнского архива (Х1V в. до н.э.). Однако, как отмечает С. Москати, лингвистически легче объяснить переход от названия «Ханаан» к прилагательному «kinakhny» (красный), чем наоборот (Moscati, 1994,17).

РРР: а если посмотреть цвет земли?.. В Сирии он, помнится, был с явно красноватым отливом… В частности, в той же Эбле и римском «мертвом городе», которые также относятся к Ханаану…

«Книга Годовщин» (98.с157) повествует о том, что после спасения от Потопа земля была распределена по жребию между Симом, Хамом и Яфетом, сыновьями Ноя. «Хам и его сыновья пошли в землю, где должны были поселиться, которую он получил в долю в стране южной». По пути «к реке Египетской» один из четырех сыновей Хама Ханаан «увидел землю Ливана... и что она хороша». И тогда Ханаан «не пошел он в землю, доставшуюся ему в наследие, что к западу от моря (Красного), а поселился в земле Ливана, к востоку и западу от Иордана». Предостерегая Ханаана от нарушения Божьей воли, «и Хам, отец его, и Хуш и Мицраим, братья его, сказали ему: «Поселился ты в земле, которая не твоя и которая не выпала нам по жребию; не делай так, ибо, если ты сделаешь так, ты и сыны твои падут на землю и будут прокляты через беззаконие; ибо через беззаконие вы поселились, и через беззаконие дети твои (здесь) родятся, и род твой будет проклят (богами) навеки. Не живи в земле Сима; потому что перешла она к нему по жребию» (т.е. по воле Бога). «И проклят ты будешь перед лицом Ноя, отца нашего, и пред сынами его» («И сказал (Ной): проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих» (Быт. 9.25.). «Но Ханаан не послушал их, и жил в земле Ливана от Хамата до самого Египта, он и его сыны и по сей день. Поэтому земля эта называется Ханаан».

У Ханаана было одиннадцать сыновей (одиннадцать, а не двенадцать, – как знак порочности семени), каждый из которых стал прародителем одного из племен. «От Ханаана родились: Сидон, первенец его (этноним «сидонец», как сообщают Ветхий Завет или «Одиссея», употреблялся и в значении «финикиец»); Хет, Иевусей, Аморей, Гергесей, Евей, Аркей, Синей, Арвадей, Цемарей и Химафей. Впоследствии племена Ханаанские рассеялись, и были пределы Хананеев от Сидона к Герару до Газы, отсюда к Содому, Гоморре, Адме и Цевоиму до Лаши» (Быт.10.15-19). На сегодняшний день найдены следы всех этих народов, включая и гиргашитов, существование которых, как одной из этнических групп ханаанеев было доказано совсем недавно (Sznycer M. A propos de l'inscripton punique de Carthage CIS I, 4483 // Semitica, 1996, T.46, p 19-23).

Греческий термин «phoiniks» нередко связывается с египетским обозначением финикийцев по роду их традиционной деятельности: «финиху», «фенех» – «кораблестроитель» (финикийцы строили корабли для египтян и продавали им «корабельный» лес). Поскольку древние египтяне часто называли чужестранцев по их профессиям, независимо от подлинного имени того или иного народа (в частности, гиксосы – пастухи), то со временем наименование «финиху» становится этнонимом. Так, в известном «Рассказе Синухе», относящемся ко времени Среднего царства, к XII династии, уже говорится о стране Фенеху и ее правителе Мену. Древнейшее официальное упоминание о Финикии встречается в египетской (карнакской) надписи ХV1 в. до н.э. (при Яхмосе I), в которой страна называется «земля Фенеху». Финикийцы же называли свою страну – «К(е)наан», воспроизводя это название от имени своего мифического предка: Кена (Хена). Это же имя легло в основу и самоназвания финикийцев: «к(е)навиим, хенавиим» – ханаанеи. Наименование Финикии Ханааном встречается, в частности, на монетах городов Библа и Берита. В одной из надписей из Цирты (нынешней Эль-Хофры), некто карфагенянин (или финикиец) обозначается как «человек Ханаана». Этноним «ханаанеянин» употреблялся еще в 1 в. н.э. (ханаанеянку встретил Иисус Христос в Финикии).

Проникновение греческой культуры на финикийское побережье (последний очаг «чистой» ханаанейской культуры, не испытавший влияния ни филистимлян, ни колен Израилевых) и, в особенности в Сидон, началось в первой половине 1V в. до н.э., еще до падения Ахеменидской державы. После похода Александра Македонского становление эллинизма в Финикии пошло особенно быстрыми темпами. Так, в официальном письме к дельфийскому жрецу союзники из Тира именуются «братьями» и на этом основании претендуют на то, чтобы тоже считаться эллинами (евреи также претендовали на этническое родство со спартанцами как потомками Кетуры). И уже к началу нашей эры финикийцы причислялись к народам эллинистического мира (не к варварам).

Финикийский диалект (пунический язык) ханаанейского языка исчез в Ханаане раньше, чем в западных финикийских колониях (и Карфагене), уступив место уже в эллинистические времена арамейскому и греческому. Неопунические надписи встречаются вплоть до 111 в. н.э., а христианские писатели I-V в. н.э. (например, святой Августин) отмечали, что этот язык сохранился в Северной Африке до их времен (наряду с официальной латынью), и население все еще считало себя ханаанеями.

Первые финикийские (пунические) надписи были найдены в 1817 году в городе Карфагене (побережье Северной Африки). Самые древние надписи обнаружены во время раскопок в городе Библе (ныне Джебель). Они относятся к ХIII в. до н.э. Писали финикийцы справа налево, записи делали чернилами на черепках; открыты также тексты, высеченные на саркофагах и стелах. В 1837 году семитолог В.Гезениус опубликовал работу, посвященную ханаанейскому языку и письменности. Выявлено, что финикийский алфавит состоял из 24 букв, обозначающих как гласные, так и согласные звуки. Древние греки, как писал Геродот, научились письму от финикийцев; римляне же восприняли письменность у греков.

Первые археологические изыскания на территории Ханаана (Библ, Сидон и Тир) предпринял в 1860 году действительный член Французской академии, профессор еврейского и сирийского языков Эрнест Жозеф Ренан, опубликовавший результаты своих исследований в 1864 году. Начатые Ренаном раскопки привлекли большое внимание общества, в котором, однако, исследования «святой земли» нередко воспринимались как богохульство. Поэтому в течение многих лет Ренан не имел достойных последователей. В 1865 году в Лондоне был основан Фонд исследований Палестины. Впервые по его заданию раскопки в Иерусалиме осуществил Варрен. В 1877 году появляется Германский союз по исследованию Палестины. В 1882 году было создано Российское палестинское общество. Подобные общества и институты создаются и во многих других странах. Но только в 1920 году было, наконец, основано Палестинское восточное общество, поставившее своей задачей объединение всех научных исследований «земли обетованной» на общей основе.

Упомянем некоторые из достижений «науки лопаты» на древней священной земле Ханаанейской. Так, в 1902 году англичанин Макалистер принялся за раскопки холма Телль-Джезер и в течение семи лет искал в нем ветхозаветный Гезер, город, следы которого не сохранились нигде. В Гезере было обнаружено несколько культурных слоев, начиная от времен каменного века и до начала нашей эры. Только в пятом слое появляются предметы из бронзы (например, бронзовая змея); изделия из железа обнаружены в третьем слое.

Раскопки Мегиддо (Телль-эль-Мутуселим), расположенного близ военной и караванной дороги из Сирии в Египет, начатые в 1903 году немецким инженером-топографом Г. Шумахером и продолженные с 1923 года учеными Чикагского университета, выявили двадцать расположенных друг над другом культурных слоев, восходящих к самым ранним периодам истории человечества. На земле Мегиддо возникали, расцветали и погибали целые города. Самые древние поселения в Мегиддо достигли своего расцвета в эпоху энеолита. В слое Х1Х (первая фаза раннего бронзового века) был открыт храм, состоящий из двух «широких комнат» с пьедесталами для статуй божества (напротив входа). Огромный двор вымощен плоскими камнями, на которых выгравированы изображения различных животных и человека, играющего на лире. План этого храмового комплекса подобен плану энеолитического храма в Эн Геди, что документирует связь (преемственность) религиозных традиций обоих исторических периодов

В 1926-1927 годах патер Андреас Мадер, директор Восточного института Германского общества в Иерусалиме, провел пробные раскопки у Хеврона.

В 1907 году Эрнст Зеллин, вместе с группой немецких и австрийских археологов и архитекторов, приступил к раскопкам развалин Иерихона у Телль эс-Султана на правобережье Иордана. Далее его изучение проводили английские археологи – в 1930-1936 годах Д.Гарстанг впервые достиг древнейших слоев телля. Самые же результативные исследования, превратившие Иерихон в одно из значительнейших археологических открытий ХХ века, были проведены в 1952-1958 годах Кэтлин Кеньон.

Исследования Олбрайта (четыре сезона) выявили поселение Бет-Эль (ныне арабское селение Бейтин, к северу от Иерусалима), существовавшее с четвертого тыс. до н.э., с храмом конца третьего тыс. до н.э., в котором обнаружены следы жертвоприношений и цилиндры с изображениями ханаанейских божеств Ваала и Астарты (древнесемитическое божество).

Американские археологи раскопали (с 1953 года) поселение Дотан (ныне Тель-ль-Дотан) близ Самарии, просуществовавшее от эпохи ранней бронзы и до эллинистического периода.

Археологические изыскания 1962-1963 гг. позволили найти ханаанскую крепость, город Арад (современный Телль-Арад). Поселение, охватывавшее площадь в 1 га, относится к раннеханаанейскому периоду (3000-2700 гг. до н.э.). Население города, как это видно по остаткам пшеницы, найденным в руинах зданий, занималось земледелием.

В марте 1928 года плуг сирийского крестьянина наткнулся на каменную плиту, оказавшуюся сводом гробницы. На следующий год французская служба древностей направила туда археологическую экспедицию под руководством Клода Шеффера. Раскопки холма Рас-эш-Шамра, под которым обнаружили город Угарит, продолжались непрерывно с 1920 по 1939 год; были возобновлены в 1948 году по окончании II мировой войны и продолжаются в настоящее время.

По археологическим сведениям территория Ханаана была заселена уже в эпоху палеолита. Верхний палеолит Леванта (Израиль, Иордания, Ливан, Сирия) представлен индустрией ахмарской традиции и левантийским ориньяком. Ахмарская традиция (календарный возраст 51900-19800/44950-17000 гг. до н.э.; радиоуглеродный анализ) происходит от местного мустье, которое было связано с неандертальским человеком (пещера Эш-Шуббабик (Шовах), Зефат, Израиль, типичное мустье с двумя остриями Эмирех, характерными для ахмара, один моляр нендертальца). Однако среди носителей левантийского мустье имелись и прото-кроманьонцы. Левантийский ориньяк прошел три стадии развития: "А" (40500-34700/35000-30000 гг. до н.э.;14С), "В" (34700-27900/30000-24000 гг. до н.э.; метод датировки С-14) и "С" (атлитиан, 27900-19800/24000-17000 гг. до н.э.;14С). Происхождение левантийского ориньяка неясно, но он, как и ахмар, был моложе европейского ориньяка. Ахмарская традиция и ориньяк "С" (атлитиан) характеризуются присутствием микролитов, обычно свойственных мезолитической эпохе, которая в Леванте, таким образом, находит местные корни.

Комплексы пещеры Кебара в ущелье Мугарет эль-Вад и целый ряд подобных им памятников конца верхнего палеолита, характеризующихся заметным прогрессом, как в каменной индустрии, так и в общей системе хозяйства и образе жизни населения Сиро-Палестинского региона; дали основание для выделения всех этих достижений и классификации их как кебаранская археологическая культура (19800-14000/17000-11950 гг. до н.э.;14С). Охота и собирательство сохраняли ведущую роль в экономике ее создателей. В этот период резко сокращается число пещерных стоянок, а поселения располагаются на открытых местах, хотя и носят кратковременный характер (строятся полуземлянки овальной или круглой формы со стенами, укрепленными известняковыми блоками; такие жилища обнаружены в районе озера Кинерет, а проживание в них носило сезонный характер). В это же время появляются древнейшие на Ближнем Востоке жатвенные ножи, базальтовые песты и ступы для растирания зерна. В конце своего существования «кебара» была распространена не только в Леванте, но и в Южной Турции (Бельбаси).

М. Хофман («Египет до фараонов») и Ф. Вендорф («Предыстория долины Нила»), изучив археологические находки, пришли к выводу о том, что в период с ок. 13000 и по ок.10500 гг. до н.э. на территории Египта некие землепашцы активно культивировали ячмень. Об этом же свидетельствуют и находки серпов и каменных жерновов. Культура кебары (Бержи, Ливан) была непосредственно связана с натуфийской культурой (Эйн Гуэв IV, Кинерет, Израиль).

РРР: Получается, что так называемый «ранний сельхозэксперимент» (до Потопа) был не только в Египте, но и на Ближнем востоке!.. Интересно, а посел Потопа тут прослеживается возврат к охоте и собирательству как в Египте?..

В эпоху мезолита (ХI-VI тыс. до н.э.) земля Ханаана являлась частью ареала натуфийской археологической культуры. Носители натуфийской культуры (данное наименование происходит от названия долины Вади-эн-Натуф, расположенной на запад от Иерусалима) впервые в истории начали культивировать злаки и освоили начатки домостроительной техники (с открытыми очагами внутри). В этот же период были заложены основы строительства больших поселений (до 300 жителей) – «зародышевая форма деревни» (самые ранние из таких «деревень» открыты в долине Иордана, в прибрежной полосе (район горы Кармель), в Северном Негеве и в Заиорданье (Бейда)). Однако для жилья натуфийцы, подобно представителям кебаранской культуры, продолжали также использовать пещеры и террасы, расположенные перед ними.

Основным критерием начала неолита (VI-IVтыс. до н.э.) принято считать появление керамики – обожженных глиняных сосудов. Появление протогородских поселений в Ханаане относят к «докерамическому», раннему, неолиту.

Длительность развития «медно-каменного» века (энеолит или халколит) в Ханаане близка к тысячелетию – с 4300 до 3300 года до н.э.. Первым памятником, позволившем говорить об энеолите Ханаана, явились остатки поселения Телейлат-Гхасуль (юго-восточная часть долины Иордана), раскопки которого были предприняты в 1929-1938 гг. Папским библейским институтом.

Начало бронзового века в Палестине относят к 3300, а окончание – к 1200 году до н.э. Эту историческую эпоху разделяют на три периода – ранний (в свою очередь разделен на три фазы: первая («протогородская фаза» (3300-3050 гг. до н.э.), вторая и третья)); средний (2300-1550 гг. до н.э.) и поздний.

Археологические материалы, полученные при раскопках древнего Иерихона (ханаанейское название города), показали, что наличие непересыхающих источников воды обусловило возможность поразительно длительного (в течение тысячелетий), практически беспрерывного заселения вскрытого Телля (холма) эс-Султан, площадь которого составляла 4,05 га, а высота – 21,5 м,. Почти четырехметровый (протонеолитический (мезолит) по К.Кеньон) слой со следами легких хижин явственно демонстрировал производственные традиции натуфийской археологической культуры (и, прежде всего, в кремневом инвентаре).

В основании холма, у источника, открыто натуфийское святилище (XI-X тыс. до н.э.) – прямоугольное сооружение 6,5х3,5 м, огражденное стенами из камней и столбов. Легко видеть, что 6,5х3,5 м = 13х7 локтей, где 13 и 7 – астральные (зодиакальное и земное; см. Кн.I) сакральные числа, что в свою очередь указывает на астральный характер культа натуфийцев. Не исключено, что натуфийцы, культурно-мировоззренческая предтеча древних египтян и шумеров, подобно последним, воспринимали небо и землю, как единое божество (единение небесной и земной символики в конструкции святилища), способное порождать (двуполое), в последствии разделенное. То же и в древнеиндийских законах Ману (Гл.I; 32): Владыка Самосущий в процессе творения разделил свое тело, и одна его половина обрела мужскую сущность, а другая – женскую.

В следующем слое (вся толща холма состоит из остатков поселений и некрополей самых различных эпох), картина резко и неожиданно изменилась: следы хижин были перекрыты огромным пластом (свыше десяти метров) с остатками достаточно совершенных каменных и глиняных сооружений, с четко выраженными отпечатками формирования земледельческого хозяйства. Первые шесть метров этого слоя датируются 8500-7500 гг. до н.э., а остальная часть (второй этап «докерамического неолита») – 7500-6000 гг. до н.э.

Обнаружено, что Иерихон, как крепость, существовал уже в 8500-7500 гг. до н.э.. Площадь поселения этой эпохи превышала 2,5 га, а население составляло 1-1,5 тысячи человек. При раскопках города обнаружены круглые и овальные дома, диаметром 4-6 м, построенные на каменном фундаменте; двери с деревянными косяками; тщательно оштукатуренные стены, окрашенные в красный, розовый (и другие – ?) цвета, а иногда и покрытые фресками (стены сложены из камня или необожженного кирпича ручной лепки, плосковыпуклые, булкоподобные (месопотамского, видимо, протодравидийского, типа)). Пол вокруг аккуратных очагов и бассейнов белился известью и зачастую украшался узором (параллель с украшением полов в домах древней Месопотамии). Крыши были выполнены в виде плоских или купольных перекрытий из камыша, покрытого слоем глины (такой же материал применялся для изготовления крыши в домах шумерской бедноты). В некоторые дома вели особые деревянные лестницы.

Специальные зерновые ямы для хранения зерна (одна из которых была частично заполнена) были найдены в натуфийском святилище Иерихона.

Иерихон был обнесен стеной, сложенной из крупных блоков дикого камня, толщиной свыше 2 м, возведенной посреди рва шириной около 10 м и глубиной более 2 м. С внутренней стороны к стене была пристроена каменная башня высотой до 8 м (согласно мнения некоторых ученых, культового назначения). Крутая лестница из 22 ступеней вела к ее вершине. Монументальный характер имели и каменные зернохранилища, высотой свыше 3 м.

«Массивные конструкции, – отмечал А.Мазар, – свидетельствуют о существовании социальной организации и центральной власти... способных принять необходимые меры и найти рабочую силу для подобных строительных операций».

«Иерихон, – утверждал Джеймс Меллаарт, – заслуживает наименования «древнейшего города мира», и легенда об иерихонских стенах могла возникнуть задолго до Иисуса Навина». Он писал: «Есть в ранней натуфийской культуре какая-то любовь к искусству – иногда натуралистическому, иногда – более схематичному. Крадущаяся известняковая фигурка из пещеры Уммэз-Зувейтина, или ручка серпа из Эль-Вада, изображающая фавна, – роскошные примеры натуралистического искусства, достойного Франции верхнего палеолита».

Представители натуфийской культуры этой эпохи ваяли из камня полные экспрессии головы и фигурки людей и животных (головками ланей часто украшали каменные рукоятки костяных серпов), искусно резали из кости фигурные бусы и рыболовные крючки.

На втором этапе «докерамического неолита» в Иерихоне (когда ранее разрушенное поселение было отстроено заново неким пришлым этносом) новое влияние особенно заметно проявилось в архитектуре: округлые дома были заменены прямоугольными. Постройки эти достаточно сложны и технически совершенны (что говорит о длительной культурной предыстории этого этноса). Массивные стены домов возведены из кирпича-сырца сигарообразной формы (ручная лепка), отличающегося от плосковыпуклого образца первого этапа «докерамического неолита», и обмазаны (как и полы) известью (часто к ней примешивались красящие вещества, придававшие обмазке красноватый или кремовый оттенок). Большие прямоугольные комнаты (с округленными углами) имели широкие, порой фланкированные столбами, двери. Полы покрывались плетеными циновками. В специальных, обмазанных глиной, углублениях находились очаги. В домах было несколько помещений: большие жилые комнаты, иногда с нишами для сна; подсобные помещения (складские, производственные, кухонные). Кухни могли находиться и в открытых дворах, по сторонам которых группировались постройки. Из домашней утвари сохранились лишь искусно сделанные (вплоть до полировки) каменные сосуды из белого известняка.

Выявлено устроительство домашних святилищ (подобно месопотамским): в стене одной из больших комнат устраивалась специальная ниша, в которую на пьедестале помещали камни, символизирующие божество (в виде столбика высотой 40 и диаметром 16 см, например).

РРР: что же теперь – любую нишу в наших квартирах тоже надо принимать за «домашнее святилище»?..

Коллективное святилище этого периода обнаружено в Бейде (7200-7000 гг. до н.э.; Иордания): необработанная глыба песчаника (по-видимому, белого цвета и в форме конуса, как в Библском или Аскалонском святилищах Астарты) сильно деформированного за тысячелетия, находилась в центральном нефе трехчастной постройки, расположенной вблизи поселения (судя по символике, вероятно, храм богини-матери). Заметим, в частности, что и для последующего этапа раннего «керамического» неолита (Ярмукская культура, север Палестины), было весьма характерно изготовление особого типа глиняных женских статуэток (с продолговатой, заостренной головой и зернообразными глазами, с подчеркнутыми признаками пола, с руками, поддерживающими груди) – изображений богини-матери растительного плодородия, культ которой зафиксирован, начиная со времен натуфийской культуры в Прибрежной долине, в долине Иордана и на Среднем Евфрате. Дж. Мелаарт уверен, что именно в натуфийский период «положено начало... культу Богини-матери». Корни же его, как полагает Ж. Ковен (Cauvin, 1994), уходят в хайонимский период натуфийской культуры – X – начало IX тыс. до н.э. Считается, что сложение культа женского божества, «той, которая рождает плоды земли», началось одновременно с началом регулярных сборов дикорастущих злаков.

РРР: А разве на протяжении многих десятков тысяч лет до того не занимались регулярно собирательством (в том числе и зерен)?.. Как будто до того ели не регулярно… Ну и бред!..

Примечательно, что, в отличие от первого этапа «докерамического неолита» в Иерихоне 7500-6000 гг. до н.э., становятся лишь единичными находки крупных орудий (топоров, тесел и пр.) для рубки и обработки дерева, которое «продолжает применяться в строительстве, но весьма скупо». Для истолкования этого факта существуют различные предположения, однако, это явление, по-видимому, обусловлено существенным возрастанием почитания деревьев в русле становления и развития образа Великой матери, богини Неба, первоначально главы пантеона.

РРР: Еще одна глупость… Не знают объяснения – и вот давай все валить на культ!..

Двоичного Великого бога-отца, бога земли и преисподней, возможно, представляли храмы, состоящие из двух отделений: переднего и заднего. В переднем отделении здания такого храма находилось два алтаря, на которых постоянно поддерживался огонь. Задняя часть храма располагалась на некотором возвышении и туда вела дверь (или двери). В этом помещении стояла статуя бога, которому был посвящен храм. Богослужение у ханаанеев проводилось внутри храма, в переднем отделении.

Характерно, что в Чатал-Хююке встречаются храмы и с пятью (символика бога-отца) комнатами. В Чатал-Хююке, в ранний период, культ богини-матери часто сопровождает бородатый мужчина. Позднее мотив мужчины исчезает и, вероятно, заменяется изображением бычьей головы (символика бога-отца).

Культовый характер имели и каменные маски, найденные на втором этапе «докерамического неолита» в пещере Нахаль Хемар. Одна из них покрыта полосами красной и зеленой краски (т.е. является атрибутом одновременного отправления культа и богини-матери, и бога-отца).

РРР: Теперь все, покрашенное в эти цвета, будут относить к культам, что ли?.. Ну, и глупость…

Помимо двух масок археологи обнаружили в небольшой пещере Нахаль-Хемар (берег Мертвого моря) и веревочные корзинки, обрывки матов и подстилок, льняные головные уборы, деревянные наконечники стрел, гипсовые бусы, деревянный серп, кремневую утварь, а также разукрашенные человеческие черепа, на которых от затылка до темени была нанесена решетка из темных полосок. Вещество этих полос, похожее на асфальт, изучено химиком А.Ниссенбаумом (Институт им. Вейцмана в Реховоте) и оказалось искусственно изготовленным коллагеном (клей). Анализ показал, что оно сварено из шкур различных животных не менее 8200 лет назад.

В области земледелия (на втором этапе «докерамического неолита» в Иерихоне) отмечен явный прогресс (резко возросло число соответствующих орудий; но при этом лезвия серпов остались такими же, как и на первом этапе, – составные, роговые основы их изогнуты). Основные пищевые культуры: пшеница-одно- зернянка, эммеровая пшеница (твердая), культурный ячмень, конские бобы, чечевица, горох, нут. Твердая пшеница выведена искусственно. Однозернянка, в отличие от эммеровой пшеницы, не имеет в Палестине диких предков: обе они известны в Анатолии и Северной Сирии, что наряду с новой архитектурной традицией указывает на приток в Ханаан некой волны северного этноса.

Артефакты свидетельствуют, что в погребальном обряде «северного этноса» сохранились основные черты ритуала предшествующего этапа (что, как и данные палеоантропологии, свидетельствует о быстрой ассимиляции пришельцев, усвоивших и развивших далее традиции своих предшественников; хотя и есть немало противников гипотезы о смене населения и прихода «северного этноса»).

РРР: Читали бы лучше Вавилова и мифы… И не понадобился бы тогда никакой «северный этнос», следов которого и найти-то не могут.

Погребения натуфийцев совершались в самих поселках: в пещерах или под ними, под полами домов или рядом с ними (как и в древней Месопотамии). Древнейшие могилы – коллективные, с резко скорченными костяками (так, в Акр-эль-Ахмаре погребальная яма оштукатурена, а на перекрытии сооружен круг из камней); более поздние – индивидуальные, и костяки менее скорчены. Степень богатства погребального инвентаря захоронений (браслеты, подвески, ожерелья и диадемы) уже позволяет говорить о социальных различиях среди усопших.

Особое внимание при захоронении уделялось натуфийцами голове человека: в ряде случаев головы украшались сложными диадемами из раковин и хоронились отдельно от тела. Обнаружен следующий ритуал захоронения голов умерших: черепа без нижних челюстей отделялись от скелетов и группами сохранялись в домах под полами.

РРР: А с чего решили, то это – ритуал?.. Кому-то просто кирдык сделали, вот и голова отдельно. А кто-то трофейные черепа собирал и под полом хранил... Может, вообще – дом маньяка какого нашли…

На втором этапе «докерамического неолита» обычай отделения черепов получает дальнейшее развитие и распространение. С помощью глиняной или гипсовой обмазки, краски, раковин и битума, моделировались лица на черепах усопших. Так, каждая из одиннадцати обнаруженных в результате раскопок голов индивидуальна; некоторые лица выполнены с поразительным мастерством, предполагается, что они носят портретный характер. Подобные образцы «портретного» искусства (свидетельствующие об ареале расселения данного этноса) обнаружены также в Айн-Гхасале (Заиорданье), Бейсамуне (север Иорданской долины), Телль Рамаде (близ Дамаска). Выяснить, где в Иерихоне хранились такие черепа с моделированными лицами: в домах или в святилище, – не удалось. Утонченный тип лица жителей поселения Иерихон (второй этап), по общему мнению, не соответствовал среднему типу лиц обитателей Средиземноморья того периода.

Человеческие останки, обнаруженные в Ханаане этой эпохи, определяют как ранний (или возникающий) средиземноморский тип (БЭС: натуфийцы по физическому типу близки к индо-средиземноморской расе с некоторыми негроидными чертами, долихоцефалы, довольно крепкие, ростом около 150 см).

При всей своей уникальности, натуфийский Иерихон не единичен. Он являлся эталонным культурным памятником обширной системы, охватившей прибрежные районы Ханаана и долину Иордана (Иифтахель, Нахал Орен, Абу-Гхош, Айн-Маллаха, Эйн Хиям, Гальгаль, Манхатта, Бейсамун и др.), Иудейскую пустыню (Нахал Хемар), Негев и Вади Араба (Нахал Дившон, Нахал Иерон, Нитсана), Заиорданье (Айн-Гхасал), Иорданию (Бейда (у Вади Араба), площадь 8 тыс. м кв.; город считают высшим уровнем развитие местной натуфийской традиции; здесь зафиксирован плавный переход между культурами первого и второго этапов), Сирию (Телль Асвад, Телль Рамад, Эль Коум, Рас-Шамра), юго-восточную Турцию (Анатолия (культура Бельдиби, Бельбаси), Чайоню Тепеси, Кушистан и др.), Загрос (Гандж-Даре, Джармо, Али-Кош и др.), Средний Евфрат (Мюрейбит, Абу-Хурейра), Синджарскую долину Северо-Западного Ирака (Телль Магзалия).

Считается, что отделившаяся от натуфа культура хариф (пустыня Негев в Юго-Западной Иордании и Северный Синай в Египте, 10000-9420/8450-7950 гг. до н.э.) принадлежала носителям праегипетского языка.

Натуфийская керамика – это темные, полированные, монохромные гончарные изделия, которые известны также и как изделия из Суданской Сахары. Гончарные изделия такого же типа обнаружены и вблизи египетско-суданской границы. Раскопки Тип-Торха открыли в Ливийской Сахаре гончарные изделия типа Суданской Сахары, которые датированы 7100 г. до н.э. (метод С-14). Хотя и «происхождение этой африканской керамики неизвестно», как писала в 1987 году Мери Сеттегаст, но весьма вероятно, что натуфийцы не обошли своим вниманием и долину Нила в Египте.

Материалы натуфийских памятников позволяют говорить о заметных сдвигах и в организации самих человеческих коллективов, и в их социальной структуре. Появляются крупные, связанные близкородственными отношениями общины, а внутри них – определенная социальная дифференциация. Это подчеркивается и спецификой планировки поселков с тесно стоящими, сочлененными, домами, и выделением культовых сооружений, и особенностями погребений.

В начале VI тыс. до н.э. подобные поселения «докерамического» этапа неолита в Иерихоне и прочих местах внезапно прекратили свое существование, характер и причины чего, как считается, неясны. Зафиксирован явный и резкий культурный регресс: капитальные каменные сооружения сменяются примитивными жилищами (своего рода жилыми ямами с легкой наземной конструкцией из глины и мелких камней), поселения кратковременны (что указывает на состояние миграции новых поселенцев либо на их кочевой образ жизни). Основным нововведением наступившего периода явилось распространение лепной (гончарный круг еще не применяется) керамической (обожженной на огне) посуды. Изменяется также и погребальная обрядность, прежде бытовавшая в натуфийском Ханаане, – наиболее консервативная часть культа, что убедительно свидетельствует о смене этноса.

РРР: Чуть изменить датировки на пораньше, и получится Период Хаоса, отраженный в списке Манефона и шумерских плачах. И смена этноса тут не причем – во времена хаоса не до капитального строительства и помпезных захоронений. Хорошо, если трупы вообще успевали прикапывать…

Натуфийская культура, в голоцене трансформировавшаяся в древненеолитические культуры Леванта: протонеолит, докерамический неолит «А» (9700-8850/ 8200-7450 гг. до н.э.) и докерамический неолит «В» (8850-7130/6450-5950 гг. до н.э.), далее сменилась керамическим неолитом.

Наступивший период археологической культуры «керамического неолита» разделен пристально изучавшей его К.Кеньон на два этапа: этап «А» датируется 6000-5000 гг. до н.э.; и этап «В» – длится с 5000 по 4300 год до н.э.

В керамике этапа «А» выделяются два вида: грубая кухонная и тонкая, украшенная; и та, и другая – ручной лепки и слабого обжига. Хорошо выработанные на предыдущем, натуфийском, «докерамическом», этапе неолита формы зернотерок, пестов, ступ, тонких каменных сосудов исчезают, сменяясь резко обедненными формами предельно грубых каменных сосудов – ступ. Значительно изменилась и кремниевая индустрия. Вместо тонко заостренных лезвий составных серпов преобладают крупные лезвия с грубо зазубренным рабочим краем (еще одно свидетельство притока волн нового этноса). Поскольку, как установлено, подобные комплексы керамики (этап «А») и каменных изделий получили широкое, доминирующее, распространение по всей территории Палестины, следовательно, можно полагать, что автохтонное население, в основном, было вытеснено мощными волнами новых пришельцев из издревле обжитых им мест обитания. В Иерихоне, например, «жилые ямы» занимают всю площадь слоя холма Телль эс-Султан.

РРР: Все признаки вовсе не прихода нового этноса (хорошие орудия труда сохранились бы + поплонились бы чем-то принципиально новым), а именно Периода Хаоса!..

И в Палестине, и в Ливане уже в конце VI тыс. до н.э. были довольно распространены сходные небольшие, оседлые, но крайне примитивные раннеземледельческие поселения со скромной земледельческой экономикой. Еще более многочисленны «чрезвычайно близкие им памятники» в центральных и западных районах Сирии (Рас-Шамра, Хама), в Верхнеевфратской долине, в долине Амука. В этот период земледелие перестает быть экстраординарным явлением и охватывает уже значительные территории; процесс оседания на землю пришлого этноса принимает массовый характер, происходит сплошное заселение больших участков речных долин группами оседлых земледельцев. В степных и пустынных регионах складывается своя экономическая система (кочевое скотоводство), во многом альтернативная оседлоземледельческой, свой образ жизни, своя духовная культура. И в прибрежных районах Ханаана пришельцы основывают новые поселения (этап «А»), и в частности, в окрестностях Библа (согласно протоханаанейской традиции, Библ – первый город, основанный богами в Финикии).

РРР: Складывается впечатление, что любые изменения автор привык сваливать на «пришлые этносы».

Керамика этапа «В», отражающая процесс развития протоханаанейской материальной культуры, значительно совершеннее предшествующих образцов: формовка сосудов искуснее, обжиг выше, увеличилось количество форм. В кремневом и каменном инвентаре доминируют земледельческие орудия: мотыги (ранее не представленные) и лезвия серпов. В жилой архитектуре наметился прогресс: начали создаваться постройки с каменным основанием и стенами из сырцового кирпича ручной лепки. Планы построек различны: как округлые, так и прямоугольные; лишь в конце этапа «В» вырабатывается стереотип прямоугольного дома с каменным основанием. Так, в Библе нижние два слоя (VI-V тыс. до н.э.) содержат остатки четырехугольных домов с обмазанными глиной полами, однако стены этих домов еще из ветвей и шкур.

Раскопки поселения Телейлат-Гхасуль в долине Иордана (энеолит, 4300-3300 гг. до н.э.), осуществленные Б.Хеннеси (1966 и 1976-1977 гг.), показали, что нижняя, десятая, фаза культурного слоя поселения принадлежала еще неолиту и была близка этапу «В» керамического неолита Иерихона.

Результаты исследований остатков поселения позволили выделить сходные артефакты и классифицировать их как своеобразную «гхасульскую» археологическую культуру, охватывающую все периферийные районы Ханаана, благоприятные не столько для земледелия, сколько для скотоводства, которое в Иудейской пустыне приняло полукочевые формы. В этот период к известным ранее возделываемым культурам добавляются такие важные, как оливки и финики.

На материале раскопок крупных единичных поселений засвидетельствовано наличие правильной застройки, подчиненной определенному плану. В святилищах и домах (особенно на Голанских высотах) обнаружены специальные ниши, где, как и много ранее в Иерихоне, помещались предметы поклонения, священные камни (эмблемы Великих богов), но которые уже оформлялись не только как блоки или столбики, а представляли собой (базальтовые) человеческие головы, иногда с углублениями в верхней части для жертвоприношений («Исаак... взял камень... поставил его памятником (вертикально) и возлил елей на верх его», т.е. вера в древнейшие, первоначальные, сакральные символы никогда не увядала). Лица «гхасульских» богов являли собой индивидуальный типаж.

В эту эпоху уже имелись храмы, непосредственно с поселениями не связанные (например, храм над оазисом Эн Геди на западном берегу Мертвого моря, который состоял из двух «широких комнат» с пьедесталами для статуй божества и, по-видимому, был посвящен каким-либо из ипостасей бога-отца).

Искусство эпохи гхасульской культуры носило безусловно культовый характер. Преобладали изображения божеств, дарующих плодородие и охраняющих стада, небесных тел. Так, одна из фресок Телейлат-Гхасуля содержала полный набор символики Великой богини-матери, богини Неба – комбинацию из восьмилучевых (три вписанных одна в другую) звезд, окружностей (кругов), треугольников (уголков); волнистых линий, обрамляющих звезду (знак небесной воды), и чисел 3, 4, 8, 16. Диаметр внешней звезды достигал 1,84 м и, по-видимому, составлял 8 пядей. Слева от звезды изображены ритуальные маски. На двух других фресках представлены церемониальные процессии верующих, поклоняющихся божествам, сидящим на возвышении (вероятно, богине-матери и богу-отцу). Фрески выполнены красной, черной, серой (земля и преисподняя) и белой (небо) красками.

О высоком уровне развития художественной металлургии в Ханаане эпохи энеолита свидетельствует медное (золотое и электроновое) литье кладов из пещер Нахал Мишмар и Нахал Квана (сотни изделий). К концу гхасульской культуры (последняя четверть IV тыс. до н.э., ознаменовавшаяся широким притоком в Ханаан чужеродных племен) как сам металл, так и центры металлопроизводства, широко распространились по всей Палестине. Древняя традиция производства изделий из камня получила дальнейшее развитие, – очень богата и разнообразна кремневая индустрия. Уровень качества производства керамики и ее ассортимент заметно возросли.

РРР: это что еще за «электроновое» литье?..

Раннеханаанейский период (эпоха нашествия племен амореев на земли Ханаана) в Палестине и Сирии (датируется 3300-2200 гг. до н.э.) характеризуется также относительно высоким уровнем развития культуры (наследие автохтонного протохананейского этноса). Так, Иерихон III тыс. до н.э. был процветающим городом с мощной городской стеной из необожженного кирпича. Выделяется земледельческая культура Беер-Шевы, охватившая обширный регион (лощеные гончарные бытовые и культовые сосуды, базальтовые блюда, украшения из перламутра, меди; фигурки из слоновой кости). Родственные ее культуры обнаружены также в Тулайлат аль-Ассул (в 13 км к северу от Мертвого моря) и в Хедере.

Выявлено, что в нач. IV-III тыс. до н.э. на территории, охватывающей большую часть Кавказа, Восточной Анатолии; а также Западной Сирии, Ливана и Палестины (например, судя по керамике, – регион культуры Беер-Шевы и сходных культур Тулайлат аль-Ассула и Хедеры) существовала почти однородная археологическая раннеземледельческо-скотоводческая (для Ханаана – «протоханаанская») культура, зародившаяся, видимо, на этапе «В» керамического неолита и наименованная как «куро-араксская».

В частности, на территории Еревана (Кавказ) наиболее крупным поселением куро-араксской культуры считается своеобразная крепость Шенгавит (площадью 6 га), укрепленная каменной стеной (толщиной до 4 м) с башнями и рвом. В поселении найдены остатки металлургического производства (бронза), дома круглые, из сырцового (необожженного) кирпича, на каменном цоколе; керамика типичная, чернолощеная.

С притоком этого нового этноса, – расы представителей археологической земледельческо-скотоводческой культуры «керамического неолита», носители евро-африканских (натуфийских) черт, так же как и археологическая культура «докерамического неолита» исчезают, и их заменяют носители совсем иных черт: высокие, со средне вытянутым черепом, по форме напоминающим яйцо, высокой черепной коробкой и широкими лобными костями. Лобный профиль слегка скошен. Нижняя челюсть высока и широка. Сильно выдающиеся вперед кости носа. Часть антропологов считает этот тип человека, ставший доминантным в Ливане, Сирии, Трансиордании, Палестине и в дельте Нила, относящимся к южному протосредиземноморскому и определяет его происхождение в центральной Азии. Другая часть антропологов (например, Ferembach) определяет его как относящийся к арменоидному или анатолийскому типу с южных предгорий Кавказа.

Как установлено, предки армян, называвших себя «хайя», – пришельцы на Кавказ с европейского Запада. Страбон (ХI:2/19), в частности, перечисляя племена Кавказа, не упоминает армян, как исконно «кавказское племя». Этническое же наименование «армяне» ведет свое происхождение от племен «арме», живших к югу от Армянского Тавра. Армяне принесли с собой на Кавказ не только присущий лишь им язык, не имеющий в мире аналогов, но также специфический недуг. Это – периодическая или «армянская» болезнь. Она представляет собой сравнительно редкое, генетически обусловленное заболевание, которое «встречается преимущественно у народностей, предки которых жили в бассейне Средиземного моря, особенно у армян, евреев (чаще сефардов), арабов... и лишь в шести процентах случаев у лиц прочих национальностей» (по советской классификации евреев относили к арменоидам).

«Многочисленные народы этой расы, – писал лингвист академик Н.Марр, – составляли одну по крови родственную семью». Они объединялись в единую группу и общностью религиозных верований (общностью культа); и общностью в области материальной культуры: в металлургии; в технике построек из местного камня; в строительстве крепостей-городов; в торговле у городских ворот; в высоком уровне развития земледелия и садоводства; в технике водоорошения. Академик, предложивший теорию о группе «яфетических» языков, полагал в начале 1920-х гг., что яфетиды являлись первоначальным, исконно автохтонным населением всего Средиземноморья. Марр, помимо прочих, включил в группу «яфетических» языков и язык доарийской Армении.

В Ханаане обнаружен ряд археологических находок, возможно, подтверждающих это предположение. Так, в Рас-Шамре обнаружены две фигурки (ок. 1800 г. до н.э.), одна из которых (бронзовая) представляет стоящего в свободной позе бога, а другая (медная) – сидящую богиню. Голова бога «представляет собой точное воспроизведение брахицефального типа, характерного для Предкавказья, с выдающимися скулами и типично выдающимся приподнятым орлиным носом. Щеки почти полные, губы крупные, хорошо смоделированные, правильный овальный подбородок с ямочками... Арменойдные черты». Лицо богини «широкое, скулы брахицефальные», нос небольшой, почти прямой. Черты лица бронзовой статуэтки Баала из Минет-Эль-Бейды, приморского района Рас-Шамры (с копьем-молнией в руке, в высоком, коническом шлеме, но без традиционных бычьих рогов), «позволяют говорить, что перед нами снова арменойдный тип». Подобные арменойдные черты характеризуют и миниатюрную голову скульптуры из слоновой кости из Угарита (поздний бронзовый век; предположительно правитель). Тоже самое можно сказать и об этническом типе величественной каменной головы из храма в Атшане (VII уровень; XVII в. до н.э.; найдена Л. Вулли (107.с195)).

РРР: Если следовать подобной логике, то на основании, например, коллекции лиц в керамике в музее в Лиме можно прийти к выводу, что в Южную Америку непрерывно мигрировали жители самых разных материков.

Согласно произведенным над большим количеством египетских мумий изысканиям, строение их черепов и взаимные пропорции частей тела указывают на родство древних египтян с так называемыми «кавказскими» племенами («арменойдность»). Выявлено и антропологическое сходство между черепами египтян и черепами ханаанеев (выборка периода бронзового века). Установлено также, что от последней трети IV тыс. и вплоть до начала II тыс. до н.э. антропологический тип населения Ханаана оставался, практически, неизменным. Отмечено, что в двух сериях черепов ханаанеев этой эпохи обнаруживается заметное, часто разительное увеличение ширины черепа, ведущее к брахицефалии.

Очевидно, в VI тыс. до н.э. волна племен расы представителей археологической земледельческо-скотоводческой культуры «керамического неолита» (по Н. Марру – «яфиты» (не семиты)), прокатившись по землям Ханаана, достигла и долины Нила (по стопам вытесненных ими натуфийцев).

РРР: а почему, например, не в обратную сторону?..

В «Финикийской истории» Санхунйатона ханаанеянин «Хена (Кена)» и египтянин «Эйсирий (Осирис)» – братья. Танах, в свою очередь, также называет Кенаана (Кнаан) и Мицраима (Египет) братьями.

РРР: из текста не совсем ясно – это о богах?.. Тогда причем тут переселение народов?..

В последней четверти IV тыс. до н.э., как следствие очередного нашествия чужеродных племен на земли Ханаана, наступил конец культуры «керамического неолита». Жители таких крупных поселений, как Бейда или Ейнана покинули их. Необитаемую Бейду даже занесло двухметровым стерильным слоем песка. Начался, в частности, упадок, а далее и распад гхасульской культурной общности. Некоторые из ее крупных поселений были покинуты, в том числе сам Телейлат-Гхасуль, а также поселки районов Беер-Шевы, Иудейской пустыни, Голан. Однако свидетельств массовых разрушений не выявлено, и, например, гхасульское население Южной Палестины, как считается, уничтожено не было и сохранилось. Произошла «значительная перегруппировка местного населения (Ханаана), аккультация его с новыми пришлыми группами, трансформация старых, восприятие привнесенных и выработка гибридных культурных традиций».

РРР: А нет ли тут связи с Содомом и Гоморрой (и шире – с Периодом Хаоса, связанным с Войной Богов)?..

Возникает и развивается ряд специфических групп керамики, которые входят в состав культурного комплекса возникающих в этот период древнейших городов. Появляются дома с апсидами, не характерные для предшествующей эпохи "керамического неолита". Заметные изменения происходят и в кремниевой индустрии: большинство прежних форм исчезает и сменяется крупными лезвиями так называемого ханаанейского типа. В производстве базальтовых сосудов зарождаются новые формы и системы орнаментации (3300-3050 гг. до н.э.).

В похоронном обряде этой эпохи зафиксировано многообразие, свидетельствующее о расселении в пределах даже единых географических районов и местностей различных этнических групп. В конце энеолитического периода («протогородская фаза» бронзового века) в Палестине появились первые некрополи – «поселки мертвых». Ранее существовавший в Ханаане весьма стойкий обычай захоронения умерших внутри поселений (и под полами домов) постепенно забылся (что убедительно указывает на широкий приток нового этноса). При большинстве поселений возникли и сохранялись вынесенные за их пределы кладбища, на которых практиковались следующие трупоположения: скелеты лежали в могилах скорченно на спине или на боку (дань натуфийской традиции, заимствованной ханаанеями – этносом, сформировавшимся в результате ассимиляции автохтонного населения и пришлых племен – у носителей культуры «керамического неолита» – протоханаанеев). На преемственность религиозных традиций указывает и подобие планировки храмов в Эн Геди (ок. 3800 г. до н.э.) и в Мегиддо (ок. 3100 г. до н.э.). О темпах процесса ассимиляции свидетельствует в частности, храм в Бет-Эле (конец III тыс. до н.э.), где одновременно поклонялись и Астарте (ханаанейское, общесемитское божество) и Балу (протоханаанейский, не семитский, раннеземледельческий бог плодородия (первоначально бог-рапаит – см. ниже)), а также и то, что, как установлено, антропологический тип населения Ханаана с 3300 по ок. 2000 год до н.э. оставался, практически, неизменным.

РРР: И еще пофантазируем. События Содома и Гоморры – в рамках Войны Богов – сопровождались использованием оружия массового поражения. Например, ядреных бомб. Тогда радиоактивные трупы были небозопасны для окружающих, и хоронить их под полом было нельзя – потребовались кладбища в стороне от жилых домов.

Примечательно, что у ханаанеев, жителей стабильных земледельческих поселений, превалируют трупоположения (в некрополях), в то время как у полукочевых скотоводов практикуются вторичные погребения. Характерными становятся захоронения в пещерах и вырубленных в скале искусственных камерах, к которым вели входные шахты. Так, при раскопках известных финикийских городов и портов Библа, Сидона и Тира были найдены могилы знатных лиц (относящиеся к древнейшему времени), скрытые в пещерах глубоко в горах, в кучах щебня (в некоторых случаях в захоронениях обнаружена погребальная утварь – кремневые орудия и сосуды). В последующие исторические периоды в Ханаане эта традиция сохраняется, совершенствуется, усложняется (и усваивается евреями).

Захоронения в пещерах (например, в Махпела) практиковались у многих абсолютно разных по происхождению народов в различных местах Ойкумены, но не в Месопотамии, где гор не было, и откуда прибыли в Ханаан предки древних евреев. Иногда в пещерах устраивались и святилища (пещера Махпела). Ариель Голан полагает, что подобные культовые представления – свидетельство архаичного почитания пещер, как обители неолитического бога земных глубин, преисподней…

Возможно, дольмены Ханаана, и в частности, Голанских высот (Гиват Безек, Гамла) и Иорданской долины (Гилад, Башан), символизировали пещеры (как святилища), – отсюда и обнаруженные в некоторых из них захоронения раннего ханаанейского периода, аналогичные высеченным в скалах. Примечательно, что в арабской традиции дольмены, как правило, называются могилами сыновей Израиля.

РРР: Пещеры как святилища – явная натяжка. Есть пригодная дыра, чего бы ее не использовать для трупа…

Вторгшиеся «вражеские» племена аравийских номадов расселились по всей территории Ханаана, заметно потеснив местное, автохтонное, протоханаанейское, население. Так, жители некоторых прибрежных поселений были вытеснены пришельцами в горные районы Ливана, где еще долго сохранялись в чистом виде прежние традиции культуры «керамического неолита» (в дальнейшем – «куро-араксской»). Расселились новые племена также и в землях Сирии, Заиорданья, Анатолии, дошли до Междуречья (Мари) и предгорий Кавказа (в куро-араксской крепости Шенгавит кладбище вынесено за пределы поселения). Однако, как замечает Н.Мерперт, вопрос об этнической принадлежности пришельцев «остается открытым», хотя и еще во II тыс. до н.э. цари Библа носили имена аморейского типа. Существует предположение (найдены Угаритские тексты, упоминающие Дитану в числе обожествленных предков; Карату же – царь из Дитана), что и цари Угарита имели предков из аморейского племени диданум. Цари Ашшура аморейского происхождения также числили среди своих предков «царей, живших в шатрах», и даже Диданума – предка-эпонима племени диданум.

Ветхий Завет же знает твердо (Иис.Н. 24.15), что в Ханаане евреи (хаибири) со времен праотца Авраама (рубеж III-II тыс. до н.э.) кадят: «богам амореев, в земле которых вы живете» (Напомним, что «западными» (амореи, марту) эти семитические племена названы «черноголовыми» Месопотамии). Подтверждение этому сообщению Танаха можно усмотреть и в следующей информации.

Как известно, амореи были вытеснены касситами из Вавилонии (царства Шумера и Аккада) в ХVI-XV вв. до н.э. При этом какие-то аморейские племена из Южной Месопотамии, видимо, перебрались и на остров Дильмун, рассказывая о котором при описании Персидского залива, Страбон говорит, что местные святилища своим видом весьма похожи на финикийские (ханаанейские). Характерно, что в Ханаане амореи строили дома, как уже отмечалось, не типичные для предшествующей эпохи культуры «керамического неолита» (куро-араксской культуры). Это же, вероятно, можно сказать и о храмах (т.е. преемственность религиозных традиций была частичной как в плане пантеона, так и храмостроительства). Добавим, что сведения Страбона восходят к сообщениям Андросфена, плававшего в Персидском заливе по поручению Александра Македонского; следовательно, речь не может идти о храмах, построенных амореями на Дильмуне до ХХ в. до н.э. и позднее реставрированных. О пребывании финикийских колонистов на Дильмуне ничего не известно. Не исключено, однако, что эти храмы возведены какими-либо южноаравийскими племенами, родственными амореям.

Уже египетские источники, датируемые III тыс. до н.э., свидетельствуют как о давно свершившемся факте, о заселенности Ханаана семитами, приток которых (пастушеских племен) из степей соседней Аравии происходил периодически, волнами. Геродот, цитируя жрецов Тира (а также ссылаясь и на персов), сообщает о том, что в древности финикийцы (ханаанеи) жили на берегу Красного (Эритрейского) моря; откуда они и дошли до Сирийского побережья Средиземного моря (до современного Алеппо). Плиний подтверждает эти сведения. Говоря об острове Эритhеия (Erytheia) в Испании, где тирийцами был основам Гадес, Плиний ссылается на упоминание названий этого острова греческими авторами и туземцами. Он отмечает, что название «Эритhейя» дано тирийцами, поскольку предки тирийцев происходили из района Эритрейского моря. Юстиниан (а точнее - Помпей Трог) пишет, что финикийцы покинули свою (Аравийскую) родину из-за землетрясений. Илья Шифман, анализируя данные сведения, пришел к выводу о надежности этой традиции, которая содержит два варианта – тирский и сидонский, и, скорее всего, восходит к одному первоисточнику. Ряд фактов позволяет заключить, что «финикийские и вообще ханаанейские божества вышли из пустыни».

РРР: А вот в данном случае мы получаем не сходство, а прямое противоречие с Библией, в которой Ханаан идет с севера на юг (см. ранее)!..

Не исключено, что миграции аморейских племен из Аравийских просторов в Азию связаны и с последним потеплением климата, пик которого – «голоценовый оптимум», – пришелся на IV-II тыс. до н.э. (частые засухи и землетрясения – гнев богов). Само название «Аравия», происходящее от арабского «Билаж-аль-араб» – «Страна степей» (известно с IX в. до н.э.), может указывать на то, что в глубокой древности Аравия была страной не пустынь, но степей, весьма благоприятных для кочевого скотоводства.

РРР: Ну, если ранее Сахара была саванной, то почему бы и Аравии не быть зеленой степью…

Первую волну семитов, нахлынувшую на древнюю землю Ханаана, многие исследователи связывают с миграцией аккадских племен (V-IV тыс. до н.э.) в Месопотамию. Однако аккадцам, как считается, в Месопотамии предшествовала хассунская археологическая культура (возникшая в VII тыс. до н.э.), носители которой были предположительно семитами; но о путях миграции последних сведения отсутствуют. Аморейские же племена, в развитие своей экспансии, в конце III тыс. до н.э. также наводнили Месопотамию, сокрушили империю Третьей династии Ура и образовали Вавилонское царство (старовавилонский период).

Характерно, что на Армянском нагорье и в Ханаане местное, автохтонное, оседлое население настолько численно преобладало над пришлым народом-завоевателем (амореями), что этнически ассимилировало его (Считается, что для Древнего Востока характерна быстрая, за два-три поколения, ассимиляция захватчиков). Пришельцы-номады восприняли более высокую материальную культуру местного населения (и в Двуречье, и в Ханаане) и постепенно сами перешли к земледелию и оседлому образу жизни. Заметим, что в Месопотамии амореи, ассимилировавшись в основном культурно, не идентифицировали себя с автохтонным населением – шумеро-аккадцами («черноголовыми»), и не усматривали для них и для себя ни общих (единых) мифопоэтических предков, ни общей предыстории, как это совершилось в Ханаане.

РРР: Вполне проводятся параллели с более поздними событиями в других регионах, когда группа обыкновенных бандитов при оружии отправлялась на «захват» новых территорий, просто в итоге садясь на место правящей верхушки в готовом «местном» обществе и фактически прерывая связь с собственной родиной, которая им была уже абсолютно не нужна.

Считается, что до прихода амореев автохтонное население Ханаана, протоханаанеи, говорило на несемитском («яфетическом») языке, который они постепенно утратили в результате сильного политического влияния семитов-завоевателей (также, как произошло и в Шумере со времен Саргона Аккадского).

Согласно древнеханаанскому мифу творения, предки ханаанеев поселились в стране Ханаан непосредственно после акта творения их прародителей, – первых людей. Первенец Кена(ана), предка-эпонима, – (город) Сидон – современная Сайда.

Сидон (Ситон, Цидон) – город Сида (Цида), бога-основателя и покровителя этого древнего города (как, в частности, Иерихон – город бога Луны Йариха, ранее, вероятно, называвшийся «Абу(э)лум»). Несомненно (поскольку «сит, сид» – это «даг»), что «Ситон» – это «Дагон», как об этом и пишет Санхунйатон в «Финикийской истории». Очевидно, что, Дагон (Ситон, Цидон) – протоханаанейское, эпохи керамического неолита, несемитическое божество (переименованное и заимствованное амореями). Сид (Цид) настолько архаичен, что считался богом еще в эпоху собирательства, охоты и рыболовства. Вероятно, с этих времен, в силу традиции, Дагон и изображался человеком с рыбьим хвостом вместо ног (по-видимому, во времена неолита Дагон, подобно Энки, который изображался в таком же виде, считался и богом вод).

В «Финикийской истории», отражающей раннеземледельческие, неолитические представления жителей Ханаана, бог Дагон представлен как изобретатель хлеба и плуга; а в ханаанейском языке (и иврите) слово «даган» приняло значение «зерно, колос, хлебный злак». Бог Дагон считался покровителем земледелия; богом, дающим жизнь урожаю. Так, плодородная равнина Шарон называлась «мощной землей Дагона».

Он непрерывно вел борьбу с силами беспорядка и хаоса, с чудовищами, подобными Лаббу (левиафану), и всегда побеждал. В древней Эбле бог Дагон являлся верховным божеством, владыкой земли и воды. Этот бог считался и покровителем населения долины Среднего Евфрата: в городе Мари был храм Дагона.

Во времена Саргона Древнего (III тыс. до н.э.) Дагон (Даган, акк.) был главным богом Северной Сирии: «бог Даган дал ему (Саргону) верхние земли» (т.е. позволил завоевать).

В аккадской мифологии Дагон почитался как бог не аккадского (не семитского) происхождения. Храм Дагана обнаружен и в Угарите. У филистимлян конца II-начала I тыс. до н. э. бог Дагон – верховное божество, громовержец и воитель. Как изобретатель хлеба, Дагон ассоциировался с «Зевсом Аротрием» и нередко воспринимался, как царь богов.

Итак, Дагон (Ситон) – это одна из ипостасей Великого раннеземледельческого бога-отца куро-араксской археологической культуры (земля и преисподняя уже раз делены). Заметим, что Дагон (Сит(он), Цид) подобно Хену (Кену) – другой ипостаси (преисподняя) Великого бога-отца, «был братом Египта, который правил в Африке». Исследователи отмечают, что «Дагон представляется, по существу, родоначальником другой семьи финикийских богов, параллельной той, что шла от Эла».

Согласно ханаанейской традиции, первый город в Финикии – Библ, был основан древнесемитским богом-демиургом Элом (Илу). Бог окружил выстроенный им город (нижний слой которого датируется VI тыс. до н.э.) защитной стеной и сам жил в нем.

Раскопки, проведенные в Библе, доподлинно свидетельствуют: раннебронзовый период (3000-2700 гг. до н.э.) истории этого города, закончился его страшным разрушением (очевидно, амореями). Археологические данные показали, что пожарный слой покрывает, практически, всю территорию поселения. И только после некоторого времени полного запустения, не позднее 2700 г. до н.э., на возвышенности недалеко от моря, на прежнем месте (заселенном с эпохи раннего неолита), вновь появляется поселение, развившееся затем в город Библ (Гебал, Губла). Характерно, что библские жилища, происходящие от палаток аморейских кочевников-номадов, располагаются только на периферии города (что указывает на восстановление поселения протоханаанеями).

РРР: Тогда причем здесь завоевание амореями?.. Может (если сдвинуть чуть вглубь времени датировки), здесь тоже обнаружится связь с Войной Богов?.. С учетом низкого качества кладки в Библе можно предположить, что исходное сооружение Эла (Илу) было разнесено просто в клочья… Но сейчас там все равно ничего уже не видно из-за более поздних перестроек.

В Библе хорошо прослеживается преемственность между культурами ранней и средней бронзы. Так, хотя и храмы приняли несколько иной вид, воссозданы они были на прежних местах и посвящены прежним (по назначению) богам (имена которых произносились уже на языке семитов, а сами боги протоханаанеев мифопоэтически и функционально либо были увязаны с традиционными национальными божествами амореев, либо нивелированы и затушеваны).

Город Тир (его островная часть), по Геродоту, был основан ок. 2800 г. до н.э., что засвидетельствовано и Тирскими хрониками. Археологический зондаж, проведенный на островном Тире, подтвердил сообщение Геродота. Древность финикийского города Тира отмечал и пророк Исайя (Ис.23.7).

Основателем островного Тира («Цор» – «скала; крепость») считался бог Шамемрум («Шамем» –  «Шамаим» – «небо, небеса», ханаан., ивр.; «рум» (???) – «высь, высота», ивр.) – владыка неба, божество, которое принесли с собой из Аравии номады-амореи, предки ханаанеев-тирийцев. Поскольку Шамемрум считался изобретателем шалаша, – жилища кочевников, первое поселение, очевидно, состояло из шалашей, сделанных из тростника, лоз и папируса.

Название островной части города во времена расцвета культа бога Мелькарта (мифологически отождествленного с Ушу) связывалось с именем морской нимфы Тиро. Она же способствовала открытию пурпурной краски, так прославившей Тир.

В течение всей истории островного Тира с ним был неразрывно связан находившийся на материке (где располагался общегородской некрополь) город «Усу» – Палеотир, Старый Тир – как именовали его греки и римляне, основанный, вероятно, много ранее островной части города.

У Евсевия Кейсарийского (ок. 264-340 гг. н. э.), в его «Приготовлении к Евангелию», в связи с городом Тиром упоминается и брат Шамемрума бог Усой (Усуй), о котором также говорится и в «Финикийской истории» Санхунйатона. Общепризнано, что «Усуй» является эпонимом города Усу (Ушу), «Старого Тира». Считается, что название «Усу» первоначально обозначало не город, а служило наименованием живущего на этой земле автохтонного населения («люди (бога) Усу(я)», создателя и покровителя «усоев» и их города).

Бог Усуй – первый охотник (т.е. Владыка животных), а позднее изобретатель и покровитель мореходства (Владыка вод). В неолитическом, местном, «усойском», мифе об основании материковой части города Тира говорится (Нонн Панополитанский): «Здесь жили мужчины, которым единственным «Вечность», порожденный от себя самого, семени их (этим мужчинам и их детям), как современникам, ровесникам (создания) вечной Вселенной («вечно текущего космоса»), невинному племени девственной земли, показал, чей облик (кто) тогда породил невозделанный и незасеянный ил» (т.е. бог-демиург «Вечность» на заре творения явил себя неотягощенным грехами первым людям, созданным из первозданного ила (земли)).

Огонь преисподней – одно из воплощений Владыки «нижнего мира», Великого бога-отца; и, следовательно, – «пища огня – есть (по принадлежности) жертва Господа» (Танах) и никого другого. Протоханаанейскому богу Усую приписывается основание одного из древнейших ханаанейских культов, – культа Огня (50.с224) и принесение (первым) крови животных в жертву Огню (бог-демиург Усуй обучал (он – культурный герой по Санхунйатону) свой народ).

В древнеиндийском эпосе «Брахман» первым (будучи принужден страхом) совершает жертвоприношение Огню, им же сотворенному, извечный бог Отец Праджапати. Согласно «Брахману», Огонь – Владыка «этого мира»: земли, вод и преисподней (не неба или воздуха); и тот, кто совершает жертвоприношения «на огне» (богу Огня), – «тот продолжает себя» (бог земли и преисподней – податель зачатия).

Одновременно Усой приносит жертву и Ветру, видимо, – первотворцу Колпию; и посвящает ему и Огню две стелы (связываемые с двумя Тирскими бетелями, часто изображаемыми на монетах).

Предполагается, что древнеиндийский корень слова «ус, уш» означает «гореть, горение и свет, свечение» (на иврите – одном из диалектов ханаанейского языка, «эш» – «огонь»). Так, имя протодравидийской богини «Usa(s)» (или «Уша(с)») дочери Адити, для которого несомненны Хараппские истоки, значит – «свет, свечение». Следовательно, наименование «Усой, Усу(й), Ушу(й)» связано с одним из протодравидийских синонимов, обозначающих огонь как источник света (а сам демиург Усуй, как и Огонь Праджапати, первым порожден Вечностью). В «Финикийской истории» Санхунйатона Свет, Огонь и Пламя – также порождения «Эон протогона».

РРР: Если учесть, что в древних языках (в письменности) чаще всего отсутствовали гласные, то от всех слов, которыми жонглирует автор, останется лишь буква «ш» (или созвучная «с»). Так, конечно, на основе одной-единственной буквы можно накрутить каких угодно «сходств»!..

О связанном с культом священных камней архаичном боге «Бетиль» (Бетилу, угарит.; Бетэль, ивр., араб. (bt"l) – «дом бога») известно весьма немного. У Филона-Евсевия о нем говорится лишь то, что он – брат Эла и, следовательно, один из богов пантеона Библа. Поскольку, бог Бетиль упомянут и в договоре (ок. 670 г. до н.э.) тирского царя Баала с Асархаддоном, можно полагать его и богом, чтимым в Тире; следовательно, он, по меньшей мере, общефиникийское божество. Теофорные имена, включающие имя «Бетиль», собраны Шредером. Особенно многочисленны примеры из персидского времени.

В доиудаистическом иудейско-израильском обществе, в свою очередь, почитали Бетиля, как одного из величайших богов. «И устроил (Иаков) там жертвенник, и назвал сие место: Бог Бетиль, ибо тут явился ему (этот) Бог» (Быт.35.7). То было место, «на котором Бог говорил ему: (я) Бетиль» (Быт.35.15). Об этом же свидетельствует пророк Иеремия (48.13): «И посрамится Моав за (своего не аккадского бога) Камоса, как дом Израилев посрамлен был за (бога) Бетиля, надежду свою». В документах из архива Элефантины содержались личные теофорные имена, включающие компонент «Бетиль». Древние евреи благоговели перед Бетилем и испытывали «страх божий» перед ним: «Вот что (божьи кары) причинит вам Бетиль за крайнее нечестие ваше» (Ос.10.15). Храм бога Бетиля находился в городе Бетиле (бывшем Лузе (1Цар.10.3)). В Книге Царств рассказано, как в этот храм шли три человека с жертвоприношениями: один нес трех козлят, второй – три хлеба, и третий – мех с вином.

РРР:  А нет ли тут путаницы с переводом?.. Ведь принять, что если «бетиль» – «дом бога», то все эти фразы можно трактовать несколько иначе, без какого-либо персонифицированного бога под таким именем.

Помимо того, что «Бетиль, Бетэль» – имя божества, это наименование воспринималось (И.Шифман) и как обозначение предметов культа (этого бога). У древних арабов, в частности, эмблемами Бетэля служили, как правило, камни пирамидальной или конической формы (грубообработанные), скалы и деревья. У древних евреев: «В гладких (круглых черных и белых (50.)) камнях долины доля твоя... им ты делаешь возлияние и приносишь жертвы» (Ис.66.17). «И встал Исаак... и взял камень... и поставил его памятником (вертикально) и возлил елей на верх его» (Быт.28.18,19). У ханаанеев олицетворяли Бетиля священные каменные столбы (и конуса). Культ бетилей в Ханаане подтверждается и нумизматическими материалами (изображение бетиля Астарты на монетах; самые ранние монеты были отчеканены в Тире примерно в середине V в. до н.э.

РРР: А так можно еще более обобщить термин «бэтиль» в качестве «предмет, связанный с богом». Нечто типа аналога шумерскому «ме». И никакого отдельного божества снова нет.

Как известно, город Библ славился своим святилищем Астарты, где посреди открытого двора, окруженного крытыми галереями, возвышался белый, конусообразный обелиск, священный символ богини (возможно, женский половой член, рудимент пениса). По сообщению Геродота, в аналогичном святилище города Аскалона богиня также представлялась в виде простого белого каменного конуса. Часто встречаются изображения Астарты в виде царицы, сидящей на троне, необходимом атрибуте этой богини. Характерно, что иногда на «трон водружали конической формы камень, призванный символизировать Астарту». Знаками богини Тиннит, в IV-III вв. до н.э., в частности, в Карфагене заменившей Астарту, служили также бетили, – камни конической формы, которые обычно ставили по три.

РРР: по Ситчину, конусообразные предметы – летательные аппараты богов. Тогда мы имем свидетельства аналога «карго-культа» островитян ХХ века…

…британский профессор Перкс («Журнал Королевского медицинского общества») взглянул на Стоунхендж, самое знаменитое языческое святилище Европы (загадочная каменная конструкция, выложенная в виде окружностей и столбиков, воздвигнутая, как считается, в конце эпохи оледенения) неромантичным взглядом гинеколога и узрел в конфигурации исторического памятника то, что видит, как врач-гинеколог, много раз в день. По его мнению, внешний круг ка- мней символизирует большие половые губы, внутренний – малые, а расположенный на прямой линии от них столбик, возможно, алтарь, – символизирует клитор. Более того, профессор убежден, что если археологи хорошенько покопаются в центре малого круга камней, они обязательно обнаружат там останки ребенка. «Плодовитость – вот что должно было стать главной идеей той эпохи, и именно репродуктивным органам (богини-матери) должны были поклоняться».

РРР: Оригинальная версия, конечно… Но ради этого ворочать камни в десятки тонн весом?.. Не проще ли было поклоняться данному органу «в живую»?..

В Библе обнаружен древний храм (III тыс. до н.э.) великой матери Баалат-Гебал (первоначально, по-видимому, Анат, вытесненной со временем слившейся с ней Астартой). Как показывает фундамент храма, перестроенный и укрепленный ок. 2000 г. до н.э., на этом месте стояло святилище, внутри которого находился алтарь в виде трех грубо обработанных камней. Подняться к алтарю можно было по трем ступеням (число три – неолитическая символика).

РРР: Если в России принято «соображать на троих», то это – тоже «неолитическая символика»?!. Ну, и бред же несут все-таки сторонники «религиозно-культового символизма»!..

Помимо храма Баалат-Гебал, в Библе открыт не менее архаичный храм, посвященный предположительно богу Решефу. К большому двору храма, в котором находилась целла, примыкал другой двор с несколькими помещениями. Сооружение в плане напоминало букву "L". В начале II тыс. до н.э. над частью этого храма был построен другой, по стилю типично ханаанейский, посвященный Решефу (у Санхунйятона Решеф – бог (земного) огня). Он состоял, в основном, из двора и целлы в глубине его. В центре этой целлы поднимался высокий бетиль (олицетворяющий Решепа), перед которым находился небольшой бассейн для стока возлияний богу. Примечательно, что в одном из углов святилища стояли значительно более низкие бетили, по форме напоминающие египетский обелиск ((obeliskos, греч.) – возникшее в Древнем Египте сооружение в виде граненого, обычно квадратного в сечении, суживающегося кверху каменного столба с заостренной пирамидальной верхушкой); подобные священные камни (символика богини-матери) в большом количестве наполняли двор храма. Здесь же в углу была сооружена специальная платформа, на которую возлагались пожертвования богине (вероятно, Анат). Как следует из особенностей совокупности культовых построек храма, числа и расположения эмблем богов, во II тыс. до н.э. жертвоприношения в честь Великого двуполого божества сохранились и совершались еще в едином акте почитания, но уже на различных, разделенных, объектах культа (причем, объем символики богини-матери традиционно доминирует). При этом в Библе практиковалось и отдельное поклонение богине Неба (храм Баалат-Гебал).

Геродот Галикарнасский (484-425 гг. до н.э.), Иосиф Флавий и Плиний также повествуют о двух стелах в одном из храмов Тира: золотой круглой (вероятно, типа «шивалингам») и изумрудной четырехугольной (по-видимому, пирамидальной), светящейся ночью. Можно лишь изумляться силе традиций!

Имя бога: «Решеф (Рашап, Рашпу)», – явно аморейское, семитическое («ра» – «плохой, злой» и «шапа, сапа» – «речь, речение»); и, очевидно, является синонимом, новым наименованием, некого старого протоханаанейского божества. В теогонии Санхунйятона-Филона Решеф (Рашапа) – бог (земного) огня; «свет, огонь, пламя». Рашапа – хтоническое божество (отождествлялся с аккадским владыкой подземного мира Нергалом, но который, как и его ханаанский коллега Муту, с огнем не связывался). Он – губитель, насылающий мор, эпидемию, а также бог войны и покровитель оружия (подобно Нергалу). Рашапа считался хранителем договоров (ханаанейский огонь-Рашапа проходил между частями разрезанной туши, как позднее Господь Бог у евреев).

Греки отождествляли Рашапу с Аполлоном, считавшимся согласно Филону сыном Крона; и, следовательно, Рашапа – брат Эла, а это может указывать на то, что изначально Рашапа – не аморейское божество (при раскопках храма в Хазоре (XIV в. до н.э.) найдены две стелы, посвященные, как считается, Рашапе и Элу (а возможно, Анат)). Отметим, что уже в Эбле (III тыс. до н.э.) засвидетельствовано существование культа Рашапы. Хетты почитали этого бога под именем «Иршаппа». В угаритских ритуальных текстах Решеф фигурирует довольно часто. Ему постоянно («тамид») приносились в жертву баран или овца. Наименование этого бога часто использовалось и в теофорных именах, что говорит о высокой значимости божества в ту эпоху.

В Ветхом Завете Рашапа упоминается, как злой демон (Втор.32.24; Пс.78.48). «С утверждением единобожия он превращается в разрушающую силу на службе Йахве». В еврейской традиции Решеф именуется как «Мекаль» («Mekalleh») – «Уничтожитель». На стеле из Бейт-Шаана (жители которого постоянно страдали от малярии) бог Решеф представлен в головном уборе, украшенном рогами газели (оленя), его священного животного. Поскольку в еврейской традиции «газель (олень)» – одно из немногих почитаемых животных, то его наименование – «Цви», нередко используется в качестве мужского имени.

Если протоханаанейские боги Хен-Кен и Ушу – соответственно, божество подземного огня (первый) и огонь, пламя, как источник света (второй), то, возможно, Решеф, открывший людям, подобно Ушу, способ добывания и использования огня – это божество, первоначально объединявшее эти две ипостаси (учение о разных видах огня изложено, в частности, у Платона). И.Шифман полагает, что первозданный Огонь, которому приносит кровавую жертву Усой, «можно идентифицировать с финикийским богом огня Решефом». На то, что в протоханаанейской бытности «Решеф» считался Великим богом-отцом, указывает использование им молний в качестве стрел («огненные стрелы (решефы)» Песни Песней).

Характерно, что обычно Решеф выступает в паре с богиней Анат, – с протоханаанейской (даже натуфийской, см. ниже) богиней Неба, Великой матерью. Можно предположить в таком случае, что Ушу (Рашапа) и Анат, в пору становления натуфийской археологической культуры в Ханаане, являли собой разделившиеся (но часто почитавшиеся и как нераздельный образ) ипостаси единого (двуполого) божества, позднее получившего аморейское наименование «Бетиль» (древние семиты и сами вполне могли сохранить и отправлять культ Великого праафразийского божества «натуфа»).

У ханаанеев Рашапа обычно изображался в виде юноши с луком (параллель с Ушу-охотником). Египтянам же Рашапа (видимо, со времен эпохи гиксосов) представлялся сильным мужчиной, одетым в короткое одеяние, перетянутое ремнями, высокую корону царей Нижнего Египта, в руках у него щит, копье и боевой топор.

РРР: что-то уж слишком много понаворочано. Складывается впечатление, что и в данном случае просто смешано что-то, связанное с божественным, и имя личное конкретного бога, которого, может, и не было вовсе!.. Например, под этим термином подразумевались какие-то отдельные свойства огня – скажем, способность огня доносить к богу просьбу молящегося и в обратном направлении волю бога. Тогда все эти перечисленные «навороченности» хоть как-то более-менее логично сшиваются.

Массивные, необтесанные, вертикально поставленные каменные столбы-монолиты, «массебот», также были обычной принадлежностью ханаанейских и ранних доиудаистических святилищ. Хорошо сохранившиеся образцы подобных камней (столбов), были открыты при раскопках капищ Гезера и Танааха (в Гезере, например, найдена «высота» («бома») с двенадцатью столбами (массебот), идущими по прямой линии с севера на юг).

В начале второго тыс. до. н.э. ханаанеи заселяли обширное пространство, охватывающее юго-западную часть древней Сирии, Финикию, Палестину и частично Заиорданье. К северу и востоку от ханаанеев жили амореи. И те, и другие, естественно, говорили на различных диалектах одного и того же языка. Культуры этих двух народов были очень близки и составляли, как принято обозначать, – ханаанейско-аморейскую культурную общность, круг.

Как правило ханаанские города были небольшими, преимущественно двухэтажными; и постройки, имеющие больше одного этажа, располагались очень тесно. Улицы у финикийцев были мощеные. Отметим, что, среди древних народов Востока они первыми начали мостить улицы. Древнейшие среди обнаруженных подобных улиц относятся к VI в. до н.э. Все ханаанейские города обносились крепостными стенами независимо от их размеров. Так, крепостная стена Тира (ок. 850 г. до н.э.) была с зубцами и башнями. Стены Сидона, тоже с башнями и зубцами, высотой в один этаж, изображены на сидонских монетах начала IV в. до н.э.. Ханаанское водоснабжение почти полностью базировалось на системе резервуаров, облицовывающихся водонепроницаемой известковой штукатуркой, позволяющей долго сохранять собранную дождевую воду.

Рассказывая о Тире и Араде, Страбон сообщает о многоэтажных домах, причем, в Тире некоторые дома были даже выше, чем в Риме (у тирцев были и многоэтажные дома (из пяти и шести этажей)). В основном же дома жителей Тира представляли собой двухэтажные сооружения, причем нижний этаж был больше верхнего. Так, на одном из рельефов Синаххериба (ок. 700 г. до н.э.) представлены отдельные двухэтажные дома различной архитектуры, при этом во всех случаях верхние этажи изображены уже нижних. На втором этаже такого «типового» дома делались двойные двери с пилястрами по бокам. Окна, маленькие и квадратные, обычно устраивались только на верху, и нижняя их часть украшалась балюстрадами, поддерживаемыми миниатюрными колоннами в форме пальм (так называемые тирские окна). Такие, типичные финикийские «верхние окна», часто упоминаются в Ветхом Завете (например, окно, через которое Иезавель смотрит на Иеху). Подобные окна изображены и на пластинках из слоновой кости «женщина в окне» из Кальху (Калах, ныне Нимруд), Ассирия, и Арслан-Таша, отображающих ритуал поклонения Иштар (Астарте). Крыши домов были плоские.

В Ханаане, как и в Древнем Шумере, единая государственность не сложилась. Крупнейшими среди обилия мелких городов-государств были, например, такие, как Газа, Тир, Сидон, Библ, Угарит. Связь человека с конкретным городом у ханаанеев выражалась формулой: «люди Тира (Сидона, Библа)». В городах Ханаана большим влиянием пользовались гражданские общины, обладавшие суверенитетом в своих внутренних делах.

Наследование трона в городах-государствах по обычаю осуществлялось лишь по кровному династическому родству. В городе Тире, в частности, после смерти царей Итобаала и его преемника Баала (середина IV в. до н.э.) эта династия, по-видимому, оборвалась, так как правление осуществляли «судьи» («шофетим») в течение более чем семи лет («Финикийские хроники»), такие же, как в Карфагене или в Израиле до эпохи царей (например, Дебора, Самсон, Самуил).

Представление «судья (шофет)» в значении главы или представителя политической власти встречается уже в III-II тыс. до н.э. в городе-государстве Эбла и в царстве Мари. Как полагает Ренан, институт судей (шофетим) – ханаанейского происхождения (по всей вероятности, протоханаанейского, поскольку среди амореев Вавилонии институт «шофетим» не наблюдался). Характерно, что в древнейшем, дошедшем до нас перечне царей Эдома нет ни одного царя, который был бы сыном своего предшественника. Предполагается, что все они были «судьи» («шофетим»), следовавшие непрерывно один за другим.

Обособленные, часто конфликтующие между собой города-государства Ханаана политически были слабы. Разобщенность делала Палестину, Финикию и Сирию желанным объектом грабежей и завоеваний для более сильных соседей.

Так, во времена расцвета царства Шумера и Аккада (ХХIII в. до н.э.) месопотамские войска проникли в Северную Сирию (вероятно, после захвата города-государства Эбла). В «Книгах Пророков» Саргон Аккадский (Древний) назван покорителем «той земли, где садится солнце, а горы сплошь заросли кедром» (Ливан). Возможно, эти события нашли отражение и в эпосе о Гильгамеше, один из эпизодов которого повествует о том, как герои убивают Хуваву, стража кедровых лесов. Позднее, в ХХI в. до н.э., при империи Третьей династии Ура (при Амар-Суэне по меньшей мере), в Северной Сирии и Библе была установлена на некоторое время власть месопотамских царей. Известно, что Библский правитель Ибдати носил шумерский титул наместника – «энси».

РРР: Гильгамеш явно притянут за уши. Упоминание кедровых лесов еще не является основанием для отождествления двух разных событий. Кедры растут в Ливане и до сих пор…

Не исключено, что память о легких победах отцов-завоевателей в Ханаане явилась мотивированной путеводной нитью для «черноголовых» беженцев-изгоев хаибиру. Когда месопотамские беженцы появились в Ханаане, местные правители не только не препятствовали их приходу и расселению (семья Лота в Содоме), но даже и приветствовали пришельцев (взаимоотношения Авраама и царя Авимелеха), при условии, что те будут занимать и использовать невозделанные или пустующие, мало пригодные для земледелия земли, внося плату в виде пожертвований. По сообщению Герения Филона, прозвище, данное ханаанеями древним хаибри (хаибиру), означало – «храбрый», указывая на их воинскую доблесть (Герений Филон писал: «Прозвище «Варрон» на языке кельтов означает «храбрый», а у финикиян же – «иудей»).

Однако, отношение к хаибиру как к завоевателям, захватчикам возделанных, плодородных земель, даже высказанное сотни лет спустя, мягко говоря, неприязненное. Об этом прекрасно свидетельствуют тирские «Книги Царств» (перевод отрывков по Дию и Менандру, I в. н.э.). Так, в традиции евреев бытует легенда о том, что в период строительства Первого Храма царь Соломон Мудрый загадывал невероятно трудные загадки (задачи) царю Тира Хираму, непосильные для ума ханаанеянина, и с легкостью разгадывал те, которые предлагал тирянин. Ханаанейские «Книги Царств» подтверждают эту легенду, но освещают ее несколько иначе. «Говорят, что иерусалимский тиран Соломон посылал к Хираму загадки и просил у него, чтобы оказавшийся не в состоянии решить, заплатил в наказание много денег. Затем (говорят), что некий тирянин Авдимон решил предложенное (по Менандру «постоянно побеждал задачи, предлагавшиеся Соломоном») и сам предложил другие задачи, которые Соломон не разрешил, и (поэтому) переплатил Хираму много денег». Как повествует Ветхий Завет, царь Соломон отдал Хираму за долги сотню городов.

По своей структуре религиозное мировоззрение ханаанеев было довольно архаичным и входило в круг культовых воззрений раннеземледельческо-скотоводческого происхождения. К церемониям таких религиозно-мифологических представлений обычно относят такие типичные пережитки, как ритуальные омовения, возжжение огней, лунарные празднования, оргии плодородия, почитание камней, гор, дубрав и источников, обычай захоронения умерших в пещерах, употребление в культовых ритуалах вина и яиц, жертвоприношения, воскурения и возлияния.

В религиозном мировоззрении израильско-иудейского доиудаистического общества, «ветхозаветных» евреев, потомков «черноголовых» и древнейшего населения Ханаана, несомненно, помимо шумерских постнеолитических представлений и атавизмов «веры отцов» Авраама, устойчиво удерживались и культовые традиции раннеземледельческой археологической культуры «керамического неолита» Ханаана, адаптированные ассимилировавшимися амореями-завоевателями. Некоторые древнейшие религиозные представления Месопотамии и Ханаана были тождественны (например, «Не вари козленка...»).

Употребление ханаанеями крови в пищу было запрещено, по всей вероятности, уже в глубочайшей древности (кровь, как возлияние, принадлежала только Великому богу-отцу, владыке земли, воды и преисподней). Подобно древним евреям ханаанеи также соотносили кровь с душой (Миф «Волшебный лук»): «Пролилась кровь Акхата, и вышла из него душа».

Святилище типа «высота (бома)», конструктивно представляло собой алтарь из необработанного камня, возведенный на открытом воздухе (первоначально, видимо, на холмах или в горах – на высотах, чтобы быть поближе к небу, к богине Неба), причем, не было ни статуи, ни стен и крыши, ни ограды. Такое святилище являет собой древнейший тип храма Великого мезолитического владыки (вероятно, двуполого божества, поскольку на таких алтарях жертва предавалась огню).

Уже в архаичные времена полагали, что воздействие огня на человека очищает, сжигая скверну. В Индии, например, юноша и девушка в начале традиционного обряда бракосочетания семь раз (символика бога-отца) обходят огонь священного костра. «Ветхозаветные» евреи также были глубоко убеждены в том, что если будет на то воля Божья, то «Господь омоет скверну (как бог вод) и очистит... духом огня (как бог земли и ее недр)» (Ис.4.4). Отсюда и культовая практика очищения огнем, осуждаемая официальным жречеством Древнего Израиля как языческая (Втор.18.9-12; и др.). Обряд проведения «сыновей ваших через огонь» (Иез.20.31) был достаточно популярен. Так, цари Иудеи Иоахаз I (741-725 гг. до н.э.) и Манассия (696-642 гг. до н.э.) провели своих сыновей через огонь (2Пар.28.1-4; 4Цар.21. 2-7), принесли дары и совершили воскурения (Господу, как Богу земли и преисподней) в «Геенне огненной» – долине Хенном. Очевидно, что в этой долине было древнее, доизраильское (а, возможно, и протоханаанейское), место отправления культа (святилище) бога подземного огня Хна. «И устроили высоты Тофета (святилище-могильник) в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне» (Иер.7.31,32). Дети древних евреев приносились в жертву огню вплоть до эпохи Вавилонского пленения (4Цар.21.6;Иер.32.35) не только в долине Хинном, но и в других местах (Иер.19.5): «и устроили высоты Ваалу (Хозяину), чтобы сожигать сыновей своих огнем во всесожжение Ваалу (Хна-Ушу)».

РРР: Собственно, этого же не гнушался и Яхве…

Не исключено, что евреи Ханаана вследствие ассимиляции усвоили и такой обычай сыновей Хеномовых (Исх.2.28-30): «Первенца из сынов своих отдай Мне ...Семь дней пусть будет он при матери своей, а в восьмой день (без обрезания) отдавай его Мне». Дабы не нарушать этой заповеди, и праведник Ной, и Иаков, зачатый прежде Исава, призванные исполнить Божий промысел, рождаются уже обрезанными. Бог требует приносить Ему в жертву необрезанных детей, – мальчиков, которых Он еще не принял в ряды «избранного» им народа; людей, не успевших стать иудеями, тех, «кто Господен», – т.е. «гоев». Отсюда, видимо, и произрастает многовековое поверье о том, что евреи используют для изготовления мацы жертвенную кровь детей – неевреев.

В древности, вероятно, принесение богу в жертву первенца не было чем-то из ряда вон выходящим. Об этом говорит пророк Михей (6. 6-7): «С чем я предстану пред Господом, преклонюсь пред Богом Вышним? Предстану ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами годовалыми? Не хочет ли Господь тысячи овнов, мириады потоков елея? Не дам ли я моего первенца за мое преступление, плод моего чрева за мой грех?».

Наименование арабского «Праздника жертвы» («Ид аль-адха", араб.) «Курбан» – «жертва» («корбан» (?????) на иврите) – считается словом арамейского происхождения. Обоснование этого праздника арабы усматривают в жертвоприношении Авраамом своего сына-первенца (по Корану – Исмаила; ряд арабских племен – потомки «черноголовых», см. Кн.I). Если полагать это название праздника (Кур-бен) словом из лексикона «черноголовых», где «Кур» – имя протодравидийского Великого бога-отца, а «бен» – сын, то перевод данного слова: «сын (первенец) – (богу) Куру» (По Феофасту в III в. до н.э. у евреев «корбан» понимался как «дар Богу») – может указывать и на то, что обычай принесения в жертву Всевышнему сыновей-первенцев процветал как в натуфийско-куро-араксском Ханаане, так и в протодравидийско-шумерской Месопотамии (а, возможно, и у семитов древней Аравии).

«Богу – богово». И евреи, как и ханаанеи, не «мудрствуя лукаво», отдавали своих первенцев Великому богу вод, земли и преисподней, которому, как богу животного плодородия, и принадлежало все первородное (точно так же, как все первинки урожая приносились в жертву Великой богине-матери, ответственной за растительное плодородие). Жертвоприношения совершались в любом, подходящем для этой цели, месте: «закалающие детей при ручьях, между расселинами скал» (Ис.57.), в долине Хинном. При раскопках земли Ханаанской археологи обнаружили большое количество обгоревших детских скелетов в различных местах захоронений. Нередко погребение сожженных детей осуществлялось в виде захоронения урн с прахом (часто с посвятительными, вотивными, надписями) в пещерах.

В результате раскопок древнего ханаанейского храма в Гезере, в одной из пещер на его территории, обнаружены многочисленные детские трупы, похороненные в кувшинах. Всем этим детям было не более восьми дней. Ни у одного из них на теле не найдено следов какой-либо травмы или насильственной смерти, только у двух младенцев заметны следы ожогов. По-видимому, детей, подержав над огнем для очищения, еще живых и кричащих, засовывали в кувшины, в большинстве случаев головами вниз (чтобы заглушить крик). Затем детей хоронили в «святом месте» во дворе храма. Ученые едины во мнении по поводу этого захоронения: это – первенцы, принесенные в жертву божеству. Последующие находки подтвердили, что это – священные жертвы. Подобные детские гробницы-кувшины найдены, например, и в городе Таанахе.

Заметим, однако, что неизвестно: все ли дети в кувшинах были мальчиками. Факт захоронения в пещере и «огонь очищения» говорят о жертвоприношении богу-отцу, но такие атрибуты, как кувшин и число дней (восемь), символизирующие связь обряда с богиней-матерью, указывают на жертвоприношение в ее честь. Можно предположить, что это ритуал – «воскурение фимиама» в честь обоих Великих раннеземледельческих божеств (либо единого двуполого божества), который совершался весной, дабы стимулировать приплод и урожай, а ежегодное число жертв равнялось двум (как-то раз один из жрецов переусердствовал с очищением – обнаружены следы ожогов у двух младенцев). Поскольку богине-матери, богине Неба, принадлежали все новорожденные девочки (и мальчики до обрезания и получения имени – в течение восьми дней), то в кувшинах могли быть и первородные девочки – «первинки» (примечательно, что девочки у иудеев получают имя на третий день). По-видимому, наиболее вероятная ежегодная жертва богам – один мальчик и одна девочка.

Обратим внимание на так называемый «знак бутыли», исследованный, в частности, француженкой К. Шарль-Пикар. «Знак бутыли» имеет вид сосуда с цилиндрическим или яйцевидным туловом и коротким, цилиндрическим либо полусферическим (колпачкообразным) горлом. «Иногда вместо колпачка появляется изображение человеческой головы, а на тулове – женских грудей или фаллоса» (но, по-видимому, не одновременно того и другого). Шарль-Пикар считает, что этот знак олицетворяет как ребенка, принесенного в жертву, так и жертвенный погребальный сосуд; и связывает его (знак) с богиней Неба.

Однако, определенно можно полагать, что символика на тулове «знака бутыли» указывает на акт жертвоприношения не только богине-матери, но и богу-отцу, совершаемый в едином обряде.

Примечательно, что, в архаичные времена у предков древних евреев и перед жатвой (убийством) ячменя, видимо (2Цар.21.9), совершались человеческие жертвоприношения (по принципу: «жизнь за жизнь»).

В древности обряд человеческих жертвоприношений (особенно жертвы сына) вообще был распространен довольно широко. В Европе, например, шведский король Аун (Он), для спасения собственной жизни, принес в городе Упсале в жертву богу Одину девять своих сыновей.

В ханаанейско-аморейском культурном регионе распространение подобного обряда также хорошо подтверждается как письменными источниками, так и археологическими материалами. Так, обычай принесения в жертву детей засвидетельствован у ханаанеев города Аскалона: при захвате города фараоном Рамсесом II, осажденные, взывая о помощи к богам, бросали своих детей с городских стен навстречу вражеским стрелам (египетское изображение). При сходных обстоятельствах моавитский царь Меша (IХ в. до н.э.) принес в жертву главному богу Моава Камошу своего сына (2Цар.3.27): «И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. И был гнев большой над израильтянами, и они отступили от него, и возвратились в свою землю». Когда армия Агафолпа подошла к стенам Карфагена, жители последнего, решив, что это связано с гневом божества, сожгли одномоментно более пятисот своих детей, из которых двести – сыновья знатных семейств, – были определены властями, и не менее трехсот было пожертвовано добровольно (Диодор Сицилийский). Во славу Господа вознес своего сына на всесожжение и Авраам. В целях обеспечения Божьего благословения и защиты важных строений, древние евреи при их закладке также приносили в жертву своих детей. Так, когда «Хиэйль, бэйтэйлянин, отстроил Иерихон: Авирамом, первенцем своим он заложил основание его, и Сегувом, млад- шим сыном своим, поставил он ворота его, по слову Господа» (3Цар.16.34). Человеческие жертвы приносились и аммонитскому Милькому, и тирскому Мелькарту (в Карфагене ежегодно приносили Мелькарту одну человеческую жертву).

Жертвование собственных детей (как правило, первенца или единственного сына), по представлениям той эпохи, было героическим актом во имя рода (племени), ради благополучия и процветания всего общества. Отчаявшись, человек жертвовал божеству самое дорогое, ценное, из того, что есть у него. Такая жертва считалась наиболее действенной во времена великих бедствий (война, эпидемии). В древнееврейской мифологии есть сюжет, живописующий как во время Всемирного потопа, когда поднялись Нижние воды Теhомы, рыдающие люди бросали в бушующий поток своих детей. Быть может, этот миф отражает некое реальное событие, произошедшее во время одного из губительных разливов великих месопотамских рек Тигра и Евфрата.

Этиологическое сказание об учреждении человеческих жертвоприношений в Ханаане излагается в «Финикийской истории». Санхунйатон повествует о том, как верховный бог Эл (Илу) во время нашествия какой-то страшной эпидемии соорудил жертвенник и принес в жертву отцу, богу неба Баал-Шамему (Шамемруму), своего первенца от нимфы Анобрет в искупительную жертву. «Финикийская история» изобилует рассказами о подобных жертвоприношениях, причем, угодную богу жертву выбирали по жребию среди нескольких конкурирующих претендентов.

Согласно предположению немецкого семитолога О.Айсфельда, название «Молох» носил сам ханаанский обряд принесения в жертву детей, но не какое-либо божество. И тем не менее, заметим однако, что в договоре тирийцев с Ассархаддоном (667 г. до н.э.) бог Эл, перечисленный после Баал-Шамема, наименован как Баал-Мелех, Баал-Малаки, т.е. – «Молох» (в перечне богов финикийско-хеттской билингвы из Кара-Тепе «Эл – Создатель земли» также следует за своим отцом Баал-Шамемемом).

Неолитический инициационный обряд проведения через огонь (проведения через «mlk»), как засвидетельствовано археологически, со временем развился в ритуал жертвоприношения детей. Этот обряд в пределах нового Древнего мира дольше всего продержался у ханаанеев Карфагена. По Диодору, детей, отдаваемых в жертву, сажали или клали на руки бронзовой статуи Эла (Баал-Мелех, – имя Эла, давшее название обряду; Эл – древнесемитический бог-отец) с головой быка (атрибут неолитического бога-отца), откуда они падали в огонь: «у них была медная статуя Крона (Эла), протягивающая вперед ладонями обращенные к земле руки, так, чтобы дети, положенные на них, скатывались и падали в некую полную огня бездну».

Приведем еще одно красочное описание «mlk». «Статуя Молоха... была колоссального роста, вся из меди, и внутри пустая. Голова была бычачья... Руки у статуи были чудовищной длины, и на огромные простертые ладони клались жертвы; руки, движимые цепями на блоках, скрытых за спиною, поднимали жертвы до отверстия, находящегося в груди (Молоха), откуда они сваливались в пылающее пекло, которое помещалось внутри статуи, на невидимой решетке, а выпадавшие сквозь нее зола и угли образовывали все возрастающую кучу (пепла) между ног колосса. Полагают, что взрослые жертвы сперва закалывались, но нет сомнения в том, что дети клались живыми на страшные, докрасна раскаленные ладони чудовища» (Рагозина З. А., «История Ассирии»).

Следовательно, первоначально в Ханаане люди жертвовали своих детей богу неба Урану (Баал-Шамему, Шамемруму), отцу Эла (Крона), который, в качестве посредника и исполнителя (как это и следует из мифа), возносил их на всесожжение своему отцу (либо это – постоянное искупительное жертвоприношение самого Эла, оскопившего отца). Позднее, когда роли бога Неба и Эла сделались менее значимыми, жертва «mlk» приносилась тому богу, который на данный момент считался главой пантеона, царем богов. В середине второго и в начале первого тыс. до н.э. таким божеством являлся Балу (Ваал-Цафон).

У древних евреев, как выяснилось (Иер.32.35), также бытовал не только очистительный обряд «проводить через огонь сыновей своих и дочерей своих в честь Молоха», но и обряд «Молох»: «всякий... который даст из детей своих Молоху, смерти да будет предан». Отправление «ветхозаветными» евреями этого обряда указывает на повсеместное почитание народом в «допленный» период Ваал-Цафона (Баал-Хаддада), ассоциировавшегося во многих «божественных» ипостасей с Господом Богом.

Останки принесенных в жертву по обету (сожженных) детей традиционно хоронили на специальных кладбищах («тофет») – еще одной разновидности ханаанских культовых сооружений. Такие кладбища (некрополи), обычно устраивавшиеся на окраине города, в частности, найдены при археологическом изучении многих приморских городов Финикии. «Тофет» являлись «неотъемлемой частью пунических городов, они существовали, пока была жива пуническая цивилизация».

В Ветхом Завете термин «тофет» упоминается, например, в книгах Иер.(7.31) и 4Цар.(23.10), и только, как «Тофет, что в долине сыновей Еннома». В книге Ис. (30.33) говорится, что «Тофет давно уже устроен; он приготовлен и для царя, глубок и широк; в костре его много огня и дров; дуновение Господа, как поток серы (явная ассоциация с преисподней), зажжет его».

Обычно «тофет» представлял собой закрытый двор, внутри которого «находилась небольшая часовня размером всего в 1 кв. метр с собственным двориком, к которому вел лабиринт загородок». Считается, что здесь, во дворе ханаанейского тофета, не только хоронили, но и приносили в жертву детей. Над каждой закопанной урной с останками, «ставилась стела с именем жертвователя и призывом к богу или богине принять этот дар. Когда двор заполнялся, он мог выравниваться, и в новом слое вновь располагались урны с останками детей».

На древнем Ближнем Востоке достаточно широко было распространено представление о «договоре», «завете», между божеством и человеком. Одно из ранних проявлений этой концепции обнаруживает шумерский текст «реформы» Уруинимгины (ХХIV в. до н.э.), завершающийся словами: «Чтобы сироте и вдове сильный человек ничего не причинил, он (Уруинимгина) заключил с богом Нингирсу этот завет». Одно из поздних упоминаний этой доктрины содержится в финикийской надписи VII в. до н.э., где сказано: «(бог) Ашшур установил с нами... завет неба и земли, навсегда, завет Баала, владыки Земли». В Древнем Египте, судя по тексту Большого папируса Харриса, с каждым из богов, владеющих собственным домом (храмом), заключался договор о характере жертвоприношений ему: наводя порядок в стране, фараон Сетенехт «ввел храмы во владение божественными приношениями, дабы жертвовать их богам, согласно обычным договорам с ними».

«Завет» Господа Бога с еврейским народом представлен в Танахе: Если вы «будете Моим народом, (то) и Я буду вашим богом» (Иер.10.13); или «если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов» (Исх.19.5). При заключении «завета» с Господом у горы Синай, была принесена жертва, и Моисей окропил народ кровью со словами: «вот кровь завета, который Господь Бог заключил с вами обо всех словах сих» (Исх. 24.8).

Много ранее (лет на семьсот), в Ханаане, при заключении «завета» (договора) Авраама с Богом, использована другая «технология». В Книге Бытия повествуется о том, как Господь повелел Аврааму: возьми Мне трехлетнюю телицу, трехлетнюю козу, трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя. Богопослушный праведник Авраам взял всех их, рассек пополам и положил одну часть против другой; «только птицу не рассек». «Когда зашло солнце и наступила тьма... дым... и пламя огня прошли между рассеченными животными».

Для выявления истоков этого обычая обратимся к материалам археологии.

При раскопках Гезера Макалистером, в одном из древнейших могильников (пещере-цистерне) были обнаружены 14 лежащих мужских скелетов и один – шестнадцатилетней девушки. Сохранилась только верхняя часть туловища девушки, ниже ребер тело было отсечено, а тазовые кости и ноги в захоронении вообще отсутствовали. Много древесного угля, найденного между костями в могильнике, показывает, что здесь происходили жертвоприношение и погребальное пиршество или какой-либо иной торжественный погребальный обряд. Под фундаментом одной из стен Гезера, около останков двух мужчин, лежал расчлененный скелет юноши в возрасте около семнадцати лет. Его тело также было расчленено ниже ре- бер, а нижняя часть и конечности отсутствовали. Тот же необычайный способ погребения зафиксирован более, чем в двенадцати случаях на погребальном поле конца каменного века в Галльштадте, Австрия.

По поводу мальчика и девочки, убитых и разрезанных пополам, Дж.Фрезер предлагает следующее толкование: это были жертвы, принесенные ханаанеями при заключении очень важного, возможно, судьбоносного, договора. Договаривающиеся стороны прошли между частями человеческой жертвы, подобно тому, как древние евреи при заключении договора проходили между двумя половинами убитого теленка («резать договор»). Такой обычай основывается на идее возмездия: разрезание жертвы пополам символизирует участь клятвопреступника (благодаря действию симпатической магии).

В договоре с Авраамом Бог проходит между частями жертв, как одна из договаривающихся сторон; проходит ночью, при Луне, в виде огня и дыма.

Отметим, что в городе Мари, где проживало много амореев, заключение договоров сопровождалось, как и у евреев Ханаана, закланием жертвенных животных.

В более поздние времена у евреев тот, кто приносил клятву, окроплял себя кровью принесенных в жертву животных – «кровью завета» (по-видимому, со времен Моисея). Этот древний обычай и сейчас отправляется племенами малов и баков на юго-западе Эфиопии: человек, «рассекающий» животное, мажет себя его кровью (не исключено, что этот обычай – древнеегипетское наследие).

РРР: или наоборот – пришло в Египет из Эфиопии…

РРР: В общем, резали и резали… По всякому разному поводу… Кровь лилась рекой.

Древний Ханаан был типичной страной религиозного синкретизма: на культы местных богов (натуфийские, «керамического неолита» (куро-араксские) и аморейские (древнесемитские)) легко накладывались заимствованные, – египетские, шумеро-аккадские и позднее – греческие. Раздробленность страны, существование независимых городов-государств, неравномерное (региональное) влияние иноземных этических и религиозных представлений, привело к почитанию ханаанеями множества божеств, функции которых часто переплетались, а божества сливались. Порой унаследованные от седой старины божества, сохраняя (а иногда и нет) пре- жние имена, приобретали новые черты. Древние наименования ханаанских богов, как было общепринято повсеместно, табуировались и, в конечном счете, утрачивались (как это случилось и с именем Господа евреев), заменяясь со временем новыми эпитетами и синонимами (изначально любое имя бога - эпитет). Помимо главных богов "баалами" ("хозяин, владыка") в Ханаане назывались и многочисленные божества - обитатели (хозяева) гор, долин, ручьев, рощ и полей. Наименования многих богов были связаны с родом их функций, явлениями природы, с небесными телами.

Наряду с общеханаанейскими (общность диктовалась образом жизни и заключалась в том, что центральное место в религии ханаанеев занимали раннеземледельческие протоханаанейские календарные мифы и культы богов плодородия), существовали и местные, оригинальные, культы. Так же как и в городах-государствах Шумера, в различных городах Ханаана складывались свои мифологические циклы: и типологически сходные сказания, и свои, местные, оригинальные версии космогонических воззрений. Каждый город стремился иметь свой пантеон богов с полным набором сакральных возможностей. В частности, пантеон города Угарита (второе тыс. до н.э.) состоял более чем из тридцати богов и богинь (антропоморфного вида), наделенных человеческими страстями и слабостями.

Начиная с первого тыс. до н.э., выдвигаются на передний план боги-покровители городов-государств. Так, в Тире сделался наиболее почитаемым бог Мелькарт («царь города», хан; он же – «Звездохитонный Геракл»), покровитель мореплавания и колонизации, культ которого, в основном, являлся одной из вариаций общеханаанского поклонения царю богов Баал-Цафону (Ваалу) и также связывался с представлениями об умирающем и воскресающем божестве.

До нашего времени дошли Библские, Сидонские, Тирские и Беритские (Бейрутские) отрывки мифов, содержащие зачастую протоханаанейские (не аморейские, семитические) фрагменты космогонии, обнаруживающие мифопоэтические точки соприкосновения всего лишь в ряде пунктов (особенно описывающих начало творения).

О происхождении ханаанской космогонии высказаны самые противоречивые предположения. Так, большинство ученых принимает Библскую версию за собственно ханаанскую (полагая египетское или греческое влияние незначительным). Некоторые даже склонны считать эту версию одним из источников ветхозаветной космогонии. В частности, подчеркивается тождество имен божества: Эл, Элион и Адонай, – и у библян, и у евреев (которое, по-видимому, объясняется тем, что иврит – также один из диалектов ханаанейского языка, где, например, «Адонай» – «Господин, Господь» и на иврите, и на кенааните; а «эл, ил» – общесемитское, но, возможно, и протодравидийское (натуфийское) наименование бога (также как и «бал, вал, ва(а)л»). На «удивительные аналогии, замечающиеся местами между двумя рядами преданий (Книга Бытия и «Финикийская история»), и (параллели) похожие на эхо, донесшееся от одного (предания) до другого» обратил внимание уже в 1858 году знаменитый семитолог Э.Ренан (еще не знакомый с артефактами из Месопотамии).

Библская версия творения, переведенная на греческий язык ритором Филоном из Библа (конец I в. н.э.), и дошедшая до нас в виде этого перевода, изложена в «Финикийской истории» гражданином Берита Санхунйатоном, который сообщает, что приведенный им текст «был найден в Космогонии Таавта (Тота, египетского бога знаний)». Согласно Порфирию, автору сочинения «Против христиан», отправной датой жизни и деятельности ханаанейского историка можно считать последнюю четверть второго тыс. до н.э.. Свою информацию Санхунйатон, «любознательный, ученейший» человек, «стремившийся познать начало всех начал» (характеристика Филона Библского), позаимствовал у Иеромбаала, его современника, жреца бога Йево, главного бога Берита; который, в свою очередь, почерпнул свои знания из древних городских хроник и храмовых записей.

РРР: Значит, существовал какой-то документ под названием «Космогония Тота»!?.

У ханаанеев, среди персонала служителей культа, существовала особая каста жрецов – «аммунеи», которые, по представлениям «Финикийских преданий», были хранителями священной традиции, сокровенной тайны, некоего высшего смысла, заключенного в религиозных текстах. Согласно Филону Библскому, аммунеи несли своеобразную службу, заключавшуюся, в частности, в том, что в процессе обучения они приобретали сакральные знания и передавали их (часто в устной традиции) последующим поколениям. Аммунеи пользовались специальным тайным письмом, которое «не всем было известно». И к таким текстам получил доступ ученый беритянин Санхунйатон, специально посвященный жрец. Относительно судьбы «Финикийской истории», автором которой Санхунйатон считается, Филон Библский свидетельствует, что жрецы более поздних времен пожелали ее сокрыть, восстановив первоначальное мифологическое содержание.

РРР: Любопытно, что же подразумевалось под «сокровенной тайной»…

В Ханаане, вероятно, существовала древняя традиция составления исторических хроник. Так, в Тире, как отмечал Иосиф Флавий, за государственный счет издревле увековечивались и бережно хранились записи важнейших событий. Флавий утверждал, что в Тире «и доныне» хранятся письма, которыми обменивались цари Тира (Хирам) и Израиля (Соломон).

Древнееврейский царь Давид, перенимая некоторые элементы административного устройства Египта, ввел у себя дворцовые должности писца и хрониста. Светская история Израиля описывалась в книге (летописи) «Словеса дней царей», к которой Ветхий Завет постоянно отсылает всех заинтересованных в историографических сведениях. Заметим, что исторические хроники (такие, как, в частности, ветхозаветные Книги Царств) в древней Месопотамии не обнаружены.

РРР: И вот тут возникают вопросы к Соломону!.. Как и по поводу того, что имеется крайне мало документов на древнееврейском, относящихся ко временам до его правления… Провел зачистку?..

«Финикийская история» Санхунйатона (в переводе Филона) дошла до нашего времени в виде обширных отрывков, изложенных одним из «отцов церкви» Евсевием Кейсарийским (1V в.н. э.), который использовал их в полемике разоблачения «языческих мерзостей».

В «Финикийской истории», в частности, говорится, что бог Эл, по ханаанейским представлениям властелин мира, передал Аттику во владение богине Анат (Афине), а «богу Таавту дал (но не богам Ра или Амону) весь Египет, чтобы Египет сделался его царством». Мифологический факт владычества в Египте бога Луны, демиурга Тота (Джехути), божества египтян со времен архаичного, додинастического периода истории этой страны, может указывать на пору формирования данного протоханаанейского, подкорректированного амореями и эллинами, мифа. Как известно, солнечный культ бога Ра приобрел общеегипетский, государственный характер лишь с возвышением пятой, Гелиопольской, династии. До этой эпохи в Египте процветала лунная религия, и имя бога Тота постоянно включалось, как составная часть, в тронные имена фараонов (даже I династии), т.е. до эпохи смены религии (лунной на солнечную) именно бог Тот (а не боги Ра или Амон-Ра) считался владыкой Египта. Следовательно, воззрения, отображенные в «Финикийской истории», сформировались, в основном, не позднее начала третьего тыс. до н.э.

РРР: любопытное соображение…

Согласно Библской версии творения, «началом всего был Воздух, сумрачный и подобный Ветру (духу, дуновению), или дыхание мрака; и мутный, мрачный Хаос (Тьма), непроницаемый, как подземное царство. Они были безграничны и.. не имели конца, и так продолжалось в течение (бесконечных) веков».

В свою очередь, и Книга Бытия (1.1-2) повествует о сходных «материях»: «В начале... тьма над бездною и Дух (дыхание, ветер) Божий витал над водою».

«Когда же Дух (Библская версия) возлюбил свои собственные начала... родилась страсть... и произошло смешение (по-видимому, семени, излитого Воздухом (Духом) с влажной мутью «безвидного» Хаоса, Тьмы).... Из (этого) соединения Духа (с Тьмой – Хаосом) произошел Мут (слово возводится к египетскому «mut»); его (Мут, Мот)... считают илом (либо влажной плодородной гнилью). Из него произошли все семена творения и любое порождение вселенной. (И) засиял Мот... (и) проникся светом Воздух» («Да будет свет. И стал свет» (Быт.1. 3) и развеял «тьму над бездной»).

Заметим, что и древнеегипетский бог воздуха Шу («Пустота»), отец Неба и Земли, олицетворял животворное дыхание.

Эта картина мирозданья, как полагает И.Шифман, весьма далека от ханаанейско-аморейских (семитических) воззрений, согласно которым земля была сотворена, а ее творцом был верховный бог Эл (по-видимому, Библская версия творения отражает представления о мироздании протоханаанеев эпохи «керамического неолита», присущие и египтянам той же археологической культуры).

Воздух, Дух, как первопричина, как основополагающий, первичный элемент творения, отсутствует в постбиблском изложении ханаанейско-аморейской космогонии. Существует мнение, что само представление о воздухе (духе, дуновении), как о космической субстанции, пришло в сирийско-палестинский регион из земли древних греков, поскольку греческие философы Анаксимен и Диоген Апполонийский (ок. 430 г. до н.э.) трактуют воздух, как первичную субстанцию вселенной. При этом «Дух» в космогонии стоицизма является созидающей силой, олицетворением космического разума, распростертым над миром и творящим все сущее.

Очевидно, что греческая философия и греческая мифология повлияли на качество перевода «Финикийской истории» Филоном из Библа (современника Иосифа Флавия). И тем неменее, (если, конечно, концепция воздуха не привнесена в Библскую версию добросовестным эллином), еще за тысячу лет до эпохи эллинизма, воздух, как первичная субстанция Вселенной, уже фигурировал, в частности, в «Финикийской» космогонии Моха.

Раннеземледельческим, протоханаанейским, является и взгляд «Истории» на возникновение жизни во Вселенной, как на порождение Мота-Смерти – мутной, илистой, гнилой («умершей») субстанции, но плодородной (тучной) и жизнетворящей. Поскольку в таком же качестве (содержит в себе живительные силы) концепция «Мот» («ил») выступает не только в Тирской, Беритской и Угаритской мифологиях (в последней, в частности, бог смерти Мут – умирающий и воскресающий бог (подобно Осирису), стимулирующий плодородие), но и в древнеегипетской – «mut», (как и представления о Мраке, Хаосе, Ветре, Воздухе и о яйце – «краеугольном камне» творения), – то возможно, подобные воззрения являлись типичными для эпохи археологической культуры «керамического неолита».

В изложении Евсевия, одно из поколений богов Ханаана – «Мишор» («Добродетель») и «Сидик, Цедек» («Справедливость»). Поскольку оба персонажа обладали одними и теми же свойствами, предполагается, что оба бога – две ипостаси некого божества, являющегося хранителем, носителем и гарантом высших моральных ценностей. Угаритские мифы и теофорные имена, например, демонстрируют, что «справедливость и добродетель» – непременные характеристики отца и царя богов Илу (Эла). В Ветхом Завете (Ис.1.4; 33.15; Пс. 9.9; 58.2; 98.9) также, как и в финикийской мифологии, засвидетельствован параллелизм представлений «мишор» («mesaru», акк., – доброта, справедливость) и «цедек», качеств, изна- чально присущих Йаhве (например, древнееврейское имя «Йаhуцадик»). Как божество, Цедек зафиксирован и в теофорных именах южноарабских химъяритских надписей.

Согласно Санхунйатону-Филону, от Мишора произошел египтянин Тот (Таавт), а от Цедека – тириец Ушу(й); т.е. то, что боги-демиурги Тот и Ушу – дети (предположительно) одного и того же божества, может указывать на единый источник древнеегипетских и протоханаанских (Библская версия) мифопоэтических представлений о начале творения.

Одно из имен Тота – Пришедший из «далеких земель»; Тот – бог племен, пришедших в Египет (по земле Ханаана) и захвативших там власть, по всей вероятности, в эпоху «керамического неолита».

РРР: «Пришедший из далеких земель» можно итерпретировать и совсем по другому – из Эфиопии, например, или вообще не ограничиваясь лишь однйо планетой, и уж тем более не связывая это с миграцией какого-то народа.

Обнаруживаются параллели и сходства и в мифах о Неб-ер-чере; и в легендах Гермопольской традиции; и в символике, связанной с яйцом; и в протоханаанейских мифах о Вечности. Так, по одной из версий Гермопольской легенды о сотворении мира: «В начале были Хаос и Бездна, Беспредельный и Беспредельная, Мрак и Тьма, Воздух и Ветер»; – полная аналогия с началом Библской версии. Поскольку высока вероятность того, что это – не случайное совпадение, ряд ученых-историков полагает, что Филон руководствовался при переводе и Гермопольской древнеегипетской традицией (бог Тот) в сфере космогонии (но деяние ли это добросовестного Филона?).

В «Сидонской» космогонической системе, представленной в трактате Дамаския «Сомнения и их разрешение относительно первых принципов», за исходные элементы Вселенной признаются Страсть и Туман, от соединения которых рождаются Воздух и Ветер, а уже затем возникает мир в форме «Яйца».

В «Финикийской» космогонии, приписываемой сидонцу Моху неоплатоником Дамаскием (VI в. до н.э.), оформление которой О.Айсфельдт относит ко второй половине второго тыс. до н.э., изначальные элементы – Эфир (возможно, Тьма) и Воздух порождают «Вечность»; а от ее соединения с самой собой возникает Хусар, бог-демиург (явная параллель с возникновением Ушу; помимо этого – по Санхунйатону Хусар, подобно Ушу, – изобретатель мореплавания; для обоих богов характерна также связь с огнем). Хусар расчленяет Яйцо Вселенной на две половины и образует небо и землю.

Греческий ученый Страбон полагал, что Мох жил еще до Троянской войны. Существует точка зрения, что космогонический миф, переданный Мохом, более ранний нежели «Финикийская история» Санхунйатона.

В средневековом арабском трактате, опубликованном сравнительно недавно и восходящем к финикийскому источнику, повествуется, что в начале всего было вечное Море (соленая водная бездна). И это Море прежде всего породило Хусара – гору, воплощение суши, земли. Со склонов горы начала стекать мировая река – Великий Евфрат, а на ее вершине вырос могучий кедр – Мировое дерево (параллель к Тиамат, гора (неба и) земли, кедр – Мировое дерево, Евфрат – явное влияние шумерской мифологии). Море произвело еще семь богов (их имена напоминают названия шумеро-аккадских Знаков зодиака (Лук, Стрела, Венок и т.п.)).

На глубокую архаичность восприятия Хусара, как бога-демиурга, указывает и то, что одной из резиденций этого бога считался город Хикупту (Мемфис), где Хусар, весьма вероятно (106.с283), отождествлялся с Птахом, богом-демиургом, подобно Хусару творившему словом (как создатель и покровитель ремесел, Птах, как и Хусар, отождествлялся с Гефестом). Показательно, что культ бога Птаха не только имел общеегипетский характер, но и был распространен на Синае и в Палестине. В «Автобиографии Хаттусилиса» упоминается земля (страна) его прапредка с названием «Куссар». В сказании о патриархе Данниилу говорится о функционирующем в его городе Харнаме храме Хусара.

Представление о «Вечности», как о божественном явлении, как об одном из исходных элементов творения, коренилось в глубинах религии и египтян, и ханаанеев. «Вечность» обожествлялась еще в далекой древности. Так, в документах из Эблы (входящей в ханаанейско-аморейский культурный круг) «Вечность» названа в качестве субъекта получения жертвы (третье тыс. до н.э.), т.е. она – изначальное божество. Ветхозаветные параллели (Быт.21.33; Исх.40.28; Иер.10.10), в свою очередь, показывают, что в переднеазиатском Средиземноморье понятие «Вечность» («олам», ивр., хан.) было также и важнейшим атрибутом, характеристикой, верховного божества: «Эл (а)олам» – «Бог вечности», «Мелех (а)олам» – «Царь вечности» (эпитеты (имена) Господа Бога). «Царство Твое – царство всех вечностей» (Пс.144. 13). Отметим, что выражение «Господин вечности» встречается и в древнеегипетском, например, эхнатоновском, гимне богу Атону («Владыка... сотворивший вечность»). Сходные воззрения бытуют и в постбиблейской литературе (Абот.1,2): «На трех вещах зиждется Вселенная («Олам» – «Мир», «Вечность»): на Учении (Тора), на труде (т.е. «на служении Богу») и на вознаграждении благочестивых».

Фрагменты «Беритской» версии творения изложены у греческого эпического поэта Нонна, жившего в V веке в египетском городе Панополе. Поэт пишет: «Там (в Берите) обитали люди, сверстники Эос (богини утренней зари), люди, которых... родила возникшая сама собой Природа, не знающая ни отца, ни матери... Совершенную форму дала этим людям Природа... От своего собственного корня поднялся золотой колос первоявленных людей, носящих на себе образ божества (параллели к Тирской версии)».

Город Бероя (Берит, Бейрут), основанный самим Элом, как и Библ, – «сверстник земли, был первым городом, который заметило одновременно с ним появившееся Время... Не было тогда ни людей, ни городов Ахейских, ни самой Аркадии... Была в то время только одна Бероя, которая старше Фаэтона (сына Гелиоса)...»

Нимфа Бероя, родившаяся в этом городе, и давшая ему имя, считалась дочерью Адониса и Афродиты. Археологические данные говорят о том, что город Берит почти также древен, как и Иерихон.

Ханаанеи и окружающие их народы рассматривали поступательное развитие мира как смену поколений богов (у ханаанеев, хурритов и у древних греков – насильственным путем). В различных городах-государствах Ханаана не только мифы, но и генеалогии, иллюстрирующие представления о происхождении даже одних и тех же общеханаанейских богов, во многом не сходны (например, родословная Ушу). Довольно четко удалось реставрировать только две генеалогические системы: Библскую и Тирскую. Считается, что, в частности, генеалогия Угаритского пантеона богов недостаточно ясна.

Корнем генеалогического древа города Библа мыслилась супружеская пара: «Элиун, Элион» («Высочайший») и богиня «Берут» («союз»), имя которой, как усматривал еще Б.А.Тураев, может быть олицетворением особого договора, заключенного между богом и людьми («брит», ивр.; «бритум», акк.). Детьми Элиуна и Берут считались Небо (Баал-Шамем) и Земля (Арец), породившие в свою очередь следующее поколение богов: Эла (Илу); Бет-эля (Бет-Илу) – воплощение священных камней; и бога-зерно Дагона.

В одном из мифов рассказывается о том, что Баал-Шамем (принявший отцовскую власть после гибели Элиона, растерзанного диким зверем) был неверен своей жене, которая переносила измены мужа весьма болезненно. Помимо этого Баал-Шамем (прототип греческого Урана) собирался убить и всех своих сыновей от богини Арец. Древнегреческая мифология сгущает краски в этой истории: Уран обладал бесконечной плодовитостью, но его дети были ужасны видом и отцу своему ненавистны, поэтому Уран прятал их в утробе Геи (Земли), которая тяжко от этого страдала. Старший сын Земли (Арец) бог Эл, возмужав, решил отомстить отцу за оскорбленную мать и выступил по ее настоятельной просьбе против Баал-Шамема (как Крон против Урана) вместе с матерью и ее союзниками. Молодой бог победил отца и лишил его власти. Многократные попытки Баал-Шамема вернуть себе обратно власть над миром успехом не увенчались. В конце концов, Эл перехитрил отца, оскопил его (в греческом мифе – серпом), лишил мужской силы и, тем самым, осквернив Баал-Шамема, окончательно отнял у него возможность возвращения к власти. Отметим, что отправление культа Баал-Шамема (помимо мифопоэтического обоснования обряда «Молох») документально засвидетельствовано в Библе середины Х в. до н.э. и Тире начала VII в. до н.э.

В одном хеттском мифе, основанном на хурритском источнике, гениталии шумерского отца богов Ану (дабы свергнуть того с престола) были откушены его сыном Кумарби, – хурритским «отцом богов», отцом бога Тешшуба, главой следующего поколения богов хурритов (в шумеро-аккадской мифологии подобный сюжет отсутствует).

Ханаанейско-хурритский (вероятно, куро-араксский) мотив оскопления нашел отражение и в древнееврейской мифологии. Когда «Ной проспался от вина своего, (то) и узнал, что сделал над ним младший сын его» (Быт.9.24). Поскольку Хам, глумившийся над несчастием своего отца, везде в Книге Бытия назван вторым сыном Ноя, следовательно, Ханаан и был тем младшим сыном Хама, который оскве-рнил деда. О том, что произошло с Ноем, Книга Бытия не повествует; однако, мидраши заполнили эту лакуну красочными рассказами о кастрации Ноя, за что Ханаан, сын Хама, и был проклят (Хам, ранее благословленный Господом в числе сыновей Ноя, основоположников обновленного человечества, не мог быть проклят). Ной же из-за своего дефекта (оскверняющего ранения) к священнослужению более не допускался.

В «Финикийской истории» бог Эл, «обходя Вселенную», дает власть над землей Ханаана своей сводной сестре и жене Астарте, брату Демарунту и сыну Баалу (по другой версии отец Балу – Дагон).

Определяя сферы владычества, Эл особо выделил Библ (Гебал) и вручил его своей сестре и жене, имя которой – «Владычица, хозяйка, Библа» («Баалат-Гебал», «Баалтида»). «Редкая богиня семитического пантеона засвидетельствована так единогласно, как «Владычица Библа», – отмечает выдающийся русский востоковед Б.А. Тураев. Однако это наименование богини «явно не было ее собственным (наиболее расхожим) именем». Некоторые исследователи полагают, что речь здесь может идти либо об Астарте, либо об Анат. В частности, знаменитый греческий писатель Плутарх в трактате «Об Осирисе и Изиде» называет Баалат-Гебал Библской царицей Астартой.

В «Истории» повествуется о том, что, будучи в изгнании, Шамемрум, в надежде вернуть себе царство, посылает к Элу с дипломатической миссией «своих дочерей – Астарту, Диону и Рею» (Филон, где возможно, дает богам древнегреческие имена). Дальновидный Эл дабы сделать сестер своими союзницами, берет их в жены (в древнегреческой мифологии Рея – мать Зевса, жена Крона).

Ханаанейский аналог греческой богини Дионы Филон сам же и определяет: Диона это – Балтида (Баалат-Гебал). Следовательно, первоначально Астарта и Баалат-Гебал – различные богини. Так какая же ханаанская богиня в архаичные времена (до отождествления) являлась «Владычицей Библа» – Баалат-Гебал?

Как известно из мифологии, «главнейшими, официальными», женами Эла были Астарта и дева Рахмайу (возможно, Анат; см. ниже). У Гомера богиня Диона – супруга царя богов Зевса и мать Афродиты (ассоциировалась с Астартой и Анат). Одно из имен Афродиты – Диона. Диона ассоциировалась и с Герой, олимпийской супругой Зевса, пособницей при родах. Как один из образов Белой Богини она именовалась также Гера Аргейя («Ослепительно белая») и почиталась как Лунная Богиня смерти (свойства проэллинской Великой богини-матери, богини Неба). В Аргосе поклонялись Гере в образе коровы (Зевс, видимо, при этом представлялся в образе быка, как и при похищении Европы). Для Ханаана подобная ассоциация – Анат и Балу (как царь богов отождествлялся с Зевсом Кассием). Древние египтяне воспринимали Баалат-Гебал как свою Хатхор, – богиню любви, богиню Неба, почитаемую как небесная корова.

Подытоживая эти краткие сведения, можно видеть, что Баалат-Гебал – великая богиня. Она – супруга и сестра (дочь) царя богов, мать богов, богиня Неба, связана с плодородием. Из известных науке богинь Ханаана, помимо семитической Астарты, в таком качестве воспринималась только протоханаанейская Анат (не Шапаш – богиня Солнца или Никкаль, жена бога Луны). Анат, по Филону, – царица Аттики (т.е. по статусу она равна и Астарте, и Баалат-Гебал). Однако такое определение сферы владычества Анат относят к более поздней эпохе, нежели время создания «Финикийской истории».

Религиозно-мифологическое отождествление Баалат-Гебал и Анат можно усмотреть в мифе «Чудесное спасение Баалат-Гебал и ее сына», памятуя, что войны людей – это войны их богов. В этом фрагменте рассказано, что «когда боги (Ханаана) сражались за власть на небе и на земле (боги амореев-завоевателей с богами автохтонного протоханаанейского населения)... (в итоге) Эл окончательно победил и стал верховным богом... Баалат-Гебал, испугавшись жестокой войны, бежала далеко на восток к берегам Евфрата» (Разгромленные протоханаанейские ополченцы (и часть мирного населения) бежали от амореев-номадов – как известно, раннебронзовый период истории Библа закончился его страшным разрушением. На территории же от Ханаана и до Евфрата (Мари) зафиксировано устойчивое поклонение богине Анат).

РРР: Ну, а можно и не переносить все на людей. Наоборот, воспринять миф более дословно – как описание событий реальной войны богов. Тогда это описание дает некие географические детали локализации активных боевых действий. Соответственно, и ориентиры для поиска следов этой войны.

Ханаанеи постоянно испытывали культурное давление своих этнических «братьев» – египтян. В Библе, например, найдено большое количество египетских изделий, а также и местных, – созданных по египетским образцам. Самым древним египетским предметом, найденным в Библе, была каменная ваза с именем последнего фараона II династии (начало ХХVIII в. до н. э.). Во времена Среднего царства в Библе (Кепна, егип.) был египетский храм. Древние египтяне отождествляли Библский культ Адониса со своими мистериями в честь Осириса, полагая религию этого города близкой к своей (Плутарх. De Isid. et Osir.): из Египта ежегодно (еще и в греческие времена) отправляли по морю в Ханаан «голову» Осириса, которую в Библе с плачем встречали финикийские женщины, после чего начинались празднества (мистерии). «Некоторые из библян говорят, – отмечал Лукиан Самосатский в «Трактате о сирийской богине», – что у них погребен Осирис египетский и что траур и мистерии справляются не в честь Адониса, а в честь Осириса... (и) библяне... бреют головы, как египтяне». Из египетских памятников известно, что фараоны-завоеватели Нового царства основывали в Ханаане храмы в честь Амона-Ра. В письмах из Библа бог Амон часто упоминается совместно с Баалат-Гебал (Ашторет, Анат), которую уже в III тыс. до н.э. египтяне отождествляли со своей Хатхор. На панели из Арслан-Таша богиня Астарта (фигура по типу явно ханаанейская) изображена (по стилю) в египетском костюме, парике и с атрибутами богини Исиды-Хатхор. На одной Туринской статуэтке ХIХ династии египетская жрица в полном облачении держит пред собой громадную герму богини Хатхор с вертикальной надписью: «Хатхор владычица мира, владычица Библа, госпожа Нубии». Даже в персидское время на Библской стеле правителя Иехавмелеха местная богиня (владычица города и ханаанейская богиня Неба) изображена в виде египетской богини Неба Хатхор. Нередко отождествлялась Баалат-Гебал (Астарта, Иштар) и с богиней-львицей Сехмет, (то же зафиксировано и в Египте эпохи гиксосов). Гигантская мраморная статуя (XIX-XVIII вв. до н.э.) древнеегипетского бога Бэса (покровитель семьи; божество, охраняющее человека от бедствий) с головой льва (у египтян изображался в виде человека-карлика) украшала Храм обелисков в Библе.

РРР: Часть из этого «культурного давления» вполне можно рассматривать в качестве отражения единого круга реальных богов в основе пантеонов разных народов.

В Библе, вероятно, были святилища нескольких египетских богов. На это указывает письмо правителя Библа Риб-Адди фараону (Амарнский период), в котором он просит, ввиду опасности, угрожающей городу, «прислать людей взять сокровища, чтобы враги (хаабири) не расхитили достояния твоих богов». Подобная ситуация в эпоху Нового Царства обнаружена и в других городах. Так, правитель Аскалона пишет фараону: «Я охраняю для моего господина его богов». По-видимому, в Библе постоянно проживало много египтян, и их культурное влияние было весьма ощутимым. В связи с этим особенно характерно высказывание царя Библа Закар-Баала («Балу здоров») в эпизоде продажи Египту корабельного (кедрового) леса (1095 г. до н.э.). С большим трудом, нехотя согласившись на переговоры, царь-ханаанеянин говорит египтянину: «Создал Амон (но не Эл) все земли. Он создал их (и Ханаан в том числе), но землю Египта... раньше всех». Характерно, что в «храм Рамсеса в Ханаане», – храм бога Амона, упоминаемый при Рамсесе III, регулярно «ходят азиаты со своими дарами» (возможно, как следствие влияния периода гиксосов).

…в угаритской поэме «Рождение богов» бог Эл (Илу) вступает в брак с двумя своими дочерьми (более хурритская, нежели египетская традиция) и от этого брака рождаются «боги благие и прекрасные», ставшие родоначальниками племен, основавших Угарит. Академик В.Струве, сравнивая этот угаритский миф с библейским рассказом о праведном Лоте и его дочерях, делает вывод об их мифопоэтической связи. Считается даже, что библейское предание более точно сохранило память о тех исторических событиях, о которых в ханаанейском (угаритском) мифе говорится в искаженной, иносказательной форме. В угаритских текстах, в частности, нередко упоминается культ бога Кемоша (Камоса), слившегося на земле Угарита с аккадским Астаром (Ашером) в единого Астар-Камоса (как следствие адаптации и ассимиляции «черноголовых») и сделавшегося родоплеменным богом (родоначальником) моавитян, их главным божеством (библейский Моав – сын Лота от одной из его дочерей).

В Угаритской мифологии (отдельно взятой), как правило, каждый из богов наделен специфическими, только ему присущими, конкретными функциями. Верховное божество Угаритского пантеона (еще в начале второго тыс.до н. э.), глава совета богов и верховный судья Илу – бог-демиург и первопредок, творец мироздания и всего сущего, отец богов и людей, ниспосылающий потомство. Он – отец и владыка лет («господин годов») – т.е. времени (из тех же концептуальных соображений и Господь Бог поименован как «Владыка вечности»). В качестве владыки небес (после захвата власти у Баал-Шамема) Илу (Эл) посылал на землю дождь, ветер, бурю, молнии; был олицетворением плодоносящего начала, богом плодородия. Следовательно, в эпоху расцвета культа Илу (Эла), он, практически, – универсальное, всеобъемлющее божество.

У аккадцев, в частности, слово «Ил, Илу» обозначало просто «бог» (как имя нарицательное), также как и у ветхозаветных евреев – «Эл». Как уже отмечалось, в ностратическом языке древнесемитское слово, обозначающее бога вообще, – «Эл, Ил», возводится к прилагательному «красный, бурый» (ассоциация с огнем). Существует также мнение, что имя божества «Илу», угар. («Эл», фин.) первоначально означало «сильный, могучий».

Изображался Илу и в образе быка, и в виде величественного бородатого старца, сидящего на троне в длинной одежде и высокой тиаре с рогами и принимающего жертву, а также благословляющего жертвователя. По характеру Илу предстает в мифах как справедливый, добрый, мудрый и милосердный патриарх. В пору заката почитания его культа бог Илу пассивен и бездеятелен, и значим лишь как символ высшей власти. Первоначально же Илу, божество, относящееся к древнейшему слою религии семитов, – владыка вод, земли и преисподней, а позднее – и неба; покровитель царей и царской власти, всякое царство – «дар Илу» («Сказание о Карату»).

Никто не смеет что-либо предпринять без дозволения и благословения царя богов. Так, бог Балу не дерзает самочинно благословлять и определять будущее преданных ему людей, даже таких как, Данниилу – рапаита, жреца его культа (текст священного предания о Данниилу найден в храме Балу), и принужден просить об этом самого Илу.

Показателен состав жертвоприношения Карату богам Илу и Балу (действо сказания происходит, в основном, в середине II тыс. до н.э. – Карату нападает на хурритов, обосновавшихся в Эдоме (Удумми), и позднее изгнанных оттуда потомками Исава, – постгиксосский период; в эту пору Балу – Баал-Хаддад (Сетх), царь богов). В едином акте молебствования принесены в жертву на городской стене (эквивалент «высоты»): козленок, ягненок, птица «жертвенная», мед из золотого кубка и вино – из серебряного. Илу – Великий бог-отец, древний владыка земли и преисподней, и ему, в силу архаичной традиции принесены: козленок (дар подземному огню), мед (как богу вод) и вино (как богу земли). В жертву же Балу, в Угарите изначально богу небесному, принесены: птица, серебро и золото, ягненок (во времена неолита рогатый баран (рога – ветвистые побеги) считался животным богини Неба).

«Состарившись», Илу передал свое достояние во владение своим сыновьям: богам Йаму, Балу и Муту (Моту), своему любимцу. С богом Илу, потерявшим былую силу, иногда весьма непочтительны. Так, богиня Анат (и только она одна) путем угроз и запугивания добивается у Илу разрешения на постройку Хусаром дома для своего возлюбленного, бога Балу (Угаритский миф «Дворец для Балу»). Характерно, что Библские варианты сказания, использованные Филоном Библским, «разительно отличаются от угаритских мифов о строительстве» дома (храма) для Балу.

В Угаритской мифологии, помимо бога Илу (Эла), известен и некий Божественный Отец, стоящий выше Эла (Илу), отец многих божеств. Примечательно, что в предании, лежащем в основе сирийской Апологии Псевдо-Милитона, образ Эла, как творца, демиурга, вообще не фигурирует, а некий бог Кусар (Хусар) выступает как царь ханаанеев и отец Адониса.

В космогонии Моха устроитель космоса, демиург, порожденный Вечностью (Олам, Улам), – бог Хусар, «Кусар-ва-Хусас» («Умелый и мудрый», хан.). Это наименование – синоним, заменяющий запретное имя протоханаанейского Великого бога-отца. В «Финикийской истории» Санхунйатона бог Хусар – сын Эла, общесемитского, не протоханаанейского, божества. Хусар – бог-ремесленник, кузнец, оружейник, наделенный сверхъестественной созидательной силой. В Угаритской мифологии он делает «Волшебный лук», стреляющий без промаха, предмет вожделения богини Анат; чудесные палицы для Балу, при помощи которых последний побеждает бога моря Йаму. Характерно, что требуемые конкретные специфические свойства своим изделиям демиург Хусар создает словом, называя имена, давая предметам соответствующие названия. Так, первая палица, по имени «Гонитель», «прогоняет» Йаму; а вторая, названная как «Удалитель», – поражает его насмерть («удаляет»). Согласно одному из мифов, супруга Хусара – богиня Неба (Баалат-Гебал, возможно, протоханаанская Анат; Балу же – дитя Анат).

Обычно бог Хусар живет и трудится (миф «Дворец для Балу») на островах Крита (Кафтару), на горе (миф «Волшебный лук»). Можно предположить, что Хусар, отождествленный «Финикийской историей» с Гефестом, – кузнецом, древнегреческим богом огня, обитает на острове Санторин, в огненных глубинах действующего вулкана, поскольку и бог преисподней, владыка мертвых Муту (ипостась Великого бога-отца, позднее выделившаяся в отдельное божество) также явно сохранил прежний, протоханаанейский, адрес «места жительства»: собираясь в очередной раз сразиться с Балу, «Кафтару (Крит) покинув... набросился Муту на Балу». Подтверждение предположению о том, что «гора» Хусара это – действующий вулкан (Гефест, – он же и Вулкан), можно усмотреть в распоряжении Илу, в котором царь богов, благословляя Муту и желая воздать славу любимому сыну в ознаменование его победы над Балу (умирающий и воскресающий бог плодородия), приказывает Хусару: «В честь он (Хусар) твою (в честь Муту) вознесет дыма столбы», т.е. разбудит вулканы (в таком случае Хусар – архаичный бог земных недр). Очевидно, Муту и Хусар жили в одном и том же месте на Крите, – на острове Санторин, активность вулканической деятельности на котором была, по-видимому, высокой и в эпоху «керамического неолита».

РРР: Вообще-то, «вознесет дыма столбы» может относиться вовсе не к вулкану, а к «поздравительной» порции жертвоприношений путем всесожжений.

Существует мнение, основанное на кажущемся сходстве имен (и ряде параллелей), что Тирский (натуфийский) Ушу, Усу – это Х(Ус)ар. Не менее вероятно, что Хусар – это Дагон (Ситон), Хен и Аваддон, т.е. протоханаанейский (угаритский) Великий бог-отец раннеземледельческой археологической культуры «керамического неолита», воспринявший некоторые функции своего предшественника.

Показательно, что в Угарите божественные помощницы при родах (богини-акушерки), по протоханаанейской традиции, назывались «хусарот» (женский род от «Хусар») и представлялись в виде птиц (ласточек или голубей); т.е. связывались и с богом-отцом Хусаром (животное плодородие) и с богиней-матерью, богиней Неба, помощницей при родах, его супругой (хусарот – «дочери Зари»); но, возможно, – и с двуполым божеством (Ушу). Так, в Гимне о свадьбе бога луны Йариху и богини Никкаль «хусарот» предписывается позаботиться о сыне этой пары: «Позаботьтесь о нем, из своих рук поддержите его, дайте ему мясо с кровью (явная параллель к богу-отцу), напитайте его, сделайте его сильным, когда супруга Йариху произведет его на свет!»

Сообщения Филона Библского свидетельствуют о том, что в финикийской (ханаанейской) литературе существовало некое весьма древнее сочинение (первоисточник), в котором все священные мифологические предания излагались в едином, логически цельном, повествовании. Автором такого сочинения считалось некое божество, которое придало Крону (Элу) знаки царского могущества. Источником этих сведений Филона явилось предание о Фабиане, первом верховном жреце (иерофанте) Ханаана, основателе культовой традиции. Если полагать имя жреца семито-проторавидийским – «Пе-бо-ан», то перевести его можно как: «Уста (его) в Небе», т.е. устами жреца вещает бог.

«Ортодоксальная интерпретация аллегорий» священного предания первоисточника (о богах), зафиксированного Таавтом, приписывает его авторство «богу Сурмубелу и Фуро», по прозвищу Хусартис, которая «постоянно следовала» за Сурмубелом (возможно, отсюда и ее прозвище)…

Если, подобно О.Айсфельдту, прочитать «Фуро» как «Торо, Тора» (учение), то текст о Сурмубеле и Фуро можно воспринять и в том смысле, что учение Сурмубела «постоянно следовало» за ним, он его неизменно проповедовал, а Таавт позднее записал.

РРР: Попытка связать упомнаемый «первоисточник» с Торой?..

Имя «Сурмубел», производное от корня «srm» (сарам) – «обрезать, отсекать», может означать и «Бог (Бел), обрезающий (нить судьбы)». С назначением жизненной доли («резать» – в смысле «нарезать долю» – определять судьбу) связывается и общеханаанейское божество Гад, бог (благой) судьбы. Возможно, имена «Сурмубел» и «Гад» – различные ипостаси одного и того же архаичного божества (Сарамбел-Гад определил судьбу Эла как царя богов и явил знаки его могущества). Термин «бел» указывает на эпоху образования и введения в миф этого имени – старовавилонский период (ок.1930-1595 гг. до н.э.), очевидно, как следствие «обаяния» образа Энки (Абба) демиурга и бога судьбы, личного бога племени «Авраам», обосновавшегося в Угарите и его окрестностях, где он отождествлялся с Кусар-ва-Хусасом. В частности, бог Таммуз (Думузи), сын Энки, считался в Ханаане (вероятно, как Адонис) сыном Хусара. Близок бог Энки Хусару и как «Нудимуд», шум. – «Созидающий» («Умману», акк. – «Мастер»). По мнению И.Шифмана, бог Сурмубел идентичен «Творцу, Господину Тира», – Мелькарту (скорее, отождествленному с ним демиургу Ушу, а значит и Хусару).

Итак, возможно Сурмубел это – Кусар-ва-Хусас, который (и под этим именем) также способен определять будущее, например, – судьбу (исход) борьбы Балу с Йаму за власть над миром: «Ты (Балу) уничтожишь своего врага... Ты захватишь вечное царство и будешь вечно господствовать».

Филон Библский представляет Хусара и в качестве изобретателя методов обработки железа. Ветхозаветная аналогия этому мифопоэтическому персонажу – Тувал Каин, «который был (первым) ковачем всех орудий из меди и железа» (Быт.4.22). Дабы подчеркнуть архаичность образа Тувал Каина, он включен в число «близких» потомков Адама. Имя «Тувал Каин» состоит из двух слов, в первом из которых корень слова («тевел») означает: «вселенная, космос». И, если, принимая во внимание издержки масоретской огласовки Ветхого Завета, это имя («Тувал Каин») огласовать, как «Тевел Киэн», где «ки» – «земля», а «эн» – «владыка», шум., то оно может означать «Владыка земли и (всей) вселенной» (буквально «Вселенной, земли, господин»). И тогда не исключено, что наименование «Тувал Каин» – еврейский эпитет «Кусар-ва-Хусаса» (Хусара), с которым месопотамские племена Евера-Авраама познакомились в Угаритском номе еще на ранней стадии своей диаспоры. Отметим также, что музыкант Иувал, брат Тувал Каина, считался ханаанейским богом музыки.

Асират, Ашират (Ашрату, амор.; Асирту, угар.; Ашера, Ашторет, ивр.; Ашерту, хетт.) – богиня любви и плодородия, праматерь богов и людей (к ее детям Балу «явно не относится»), владычица сущего, супруга Илу (у амореев-кочевников являлась супругой их верховного бога Марту). Другое имя верховной ханаанейской богини (по-видимому, по аналогии с богом Илу) – «Илату» («богиня»). У древних арабов, в частности, также существовала богиня с именем «Аль-Илат» («Алилат»). Геродот отождествляет Алилат с Афродитой Уранией (т.е. «Небесной»). В первой половине II тыс. до н.э. центрами почитания Асират («Сказание о Карату») были Тир (Асирату тирийцев) и Сидон (Илату сидонян).

Отзвуки того, что и древнесемитская Асират в глубокой неолитической (или даже мезолитической) древности почиталась как верховная богиня, глава пантеона, звучат в мифе «Дворец для Балу»: одного разрешения Илу (Эла) на постройку дворца мало, – требуется получить и согласие Асират, богини Неба. Примечательно, что в мифологии Угарита лишь Асират, архаичной владычице Неба, приносились («Дворец для Балу») в дар серебро (символика Луны) и золото (символика Солнца). Верхового осла богини Неба также обряжали в сбрую из серебра и попону из золота, а осел, в частности, в мусульманской традиции – одно из животных неба.

Асират одновременно выступала и как владычица моря (соленых вод) – великая «Асират морская» угаритских текстов (возможна параллель с Тиамат). В этом качестве она покровительствовала рыбакам. Позднее верховный бог Илу кардинально урезал права богини (как аналога Тиамат) в пользу бога моря Йаму: «в угоду ему вырвет (Илу) столбы (морского) жилища Астарты (Асират), опрокинет трон ее царства, разобьет ее скипетр» – отголоски неолитической религиозной революции. Дабы предотвратить это деяние, Астарта вознесла Илу моление: на берегу моря она принесла рыб в жертву Илу (как богиня моря) и устроила в честь него жертвенный пир (Миф «Дворец для Балу»).

Бог Йаму, носящий эпитет «Судия речной», по-видимому, первоначально, как ипостась Великого бога-отца, почитался богом земных пресных вод (рек). Богом моря Йаму стал считаться лишь после мифопоэтической постройки морского дворца для него. Примечательно, что получив «морскую» ипостась архаичной Великой богини, ранее главы пантеона, Йаму счел возможным (как наследник высшей власти) обращаться к Совету богов с повелениями, в ранге: «ваш господин, ваш владыка»; как божество, превосходящее Илу.

Астарта, однако, не простила унижения. В борьбе Йаму с Балу семитическая богиня выступала как союзница протоханаанейского бога, а когда Йаму был повержен, Астарта (богом моря она его упорно называть не желает) возликовала: «Наш пленник – Йаму, в наш плен попал Судия речной».

Среди посвящений Асират важное место занимали предметы фаллического культа. Ее синоним – ашера, – столб, дерево (символы богини Неба). Судя по связи Асират с землей и водой (морем), она принадлежит, как считается, к самому древнему слою общесемитической религии и мифологии. В городе Эбла, в частности (III тыс. до н.э.), Асират имела статус «богини Эблы», т.е. верховной богини этого древнейшего семитского города-государства.

Примечательно, что в различных угаритских мифах (в Угарите Анат почиталась более, чем Асират) неоднократно подчеркиваются ее конфликтные отношения с протоханаанейским богом Балу (в частности, она жаждет его любви, но он насмехается над нею)…

Как богиня войны, Астарта (Асират) воспринималась вследствие ее идентификации (отождествления) с аккадской Иштар. Так, в договоре ассирийца Ассархаддона с царем Тира Астарта, подобно Иштар, – богиня войны: «Астарта да сокрушит в страшной сече ваш лук». Священными животными Астарты, как и у Иштар, считались лев и голубь. Отождествлялась Астарта и с Анат.

Многочисленные фигурки Асират (Астарты, Иштар) были найдены при раскопках в наслоениях Израильского периода. Так, бронзовая статуэтка сидящей богини ханаанейского типа найдена на ритуальной площадке XI в. до н.э. в Ацоре. В Ветхом Завете имя «Ашторет» упоминается довольно часто. Слово «ашторет» (как имя нарицательное) обозначало у евреев Ханаана приплод в стаде (функция плодородия), (Втор.7.13;28.4,18,51).

Считается, что культ Ашторет в Израиле обусловлен влиянием Астарты Сидонской. Однако, в тексте ритуала (KTU 1.23), связанного с Асират из Угарита, говорится: «На огне семь раз отроки варят козленка в молоке». Этот же ритуал, связанный с плодородием, в Угарите совершался и в честь Рахмайу-Анат (в тексте мифа говорится, что и для Асират, и для Рахмайу одновременно сварили козленка). Именно этот Угаритский ритуал обусловил требование Ветхого Завета: «Не вари козленка в молоке». Алтари Астарты, воздвигнутые царем Соломоном, разрушил лишь Иошияру. Известны города, названные в честь богини, например, Астарот или Аштарот-Карнаим в Заиорданье (Быт.14.5), города рефаимов, служителей богини плодородия.

РРР: «Не вари козленка в молоке», т.е. не поклоняйся Астарте.

Обнаружены посвятительные надписи (Телль-Микне, VII в. до н.э.) с обращениями к Асират. Надписи (и остраконы), недавно открытые (VIII в. до н.э.) в Кунтиллет Ажруд, в юго-западной части Негева; и в Кирбет эль-Ком, в предгорьях Иудеи; где упоминаются различные ипостаси Господа «Яхве Шомрон (Самарийский, – в Ветхом Завете это – Телец Самарийский) и его Ашера», «Яхве Теман и его Ашера», «Яхве и его Ашера», – указывают на то, что в доиудаистическую эпоху отождествления бога Эла и Всевышнего евреев, Ашера (Асират, Астарта), жена Эла, выступала и в качестве супруги «Яхве».

РРР: Любопытная идея…

В борьбе за власть, утраченную Илу, первым одерживает победу бог Йаму («море», хан., ивр.) – владыка водной стихии, разбушевавшегося водного хаоса. С Йаму связывались штормы, ураганы и землетрясения (он, как Посейдон, – «колебатель земли»). Бога Йаму обычно сопровождают морские чудовища: левиафан, дракон и др.

Бог моря жесток и деспотичен, он обложил данью всех побежденных им богов. На один из советов богов Йаму присылает послов с категорическим требованием о полном, рабском, подчинении ему бога Балу. Не питающий симпатий к Балу, сыну Дагона, бог Илу, глава совета, санкционирует обращение Балу в рабство («дискриминация» Балу проявлялась и в запрете Илу на строительство дома (дворца) для Балу, в то время как все прочие боги, дети Илу и Асират, уже обладали дворцами (дворец – символ власти)). Однако это решение реализовать уже невозможно: к этому моменту Балу – могучий бог и великий боец, – бог-громовержец «Алиййяну-Балу» – «Силач Балу». При первом столкновении, потерпев сокрушительное поражение и подчинившись, «Скачущий на облаке» не смирился и при поддержке пришедших ему на помощь Хусара («друга и товарища Балу») и богини-воительницы Анат (как и Балу протоханаанейских, не семитских богов), одолел бога моря, предварительно убив его стража-левиафана (то же произошло и в Индии, где древние дравидийские боги в конечном итоге, практически, «взяли верх» над богами арийцев-завоевателей).

РРР: Все-таки сведения дворца лишь к «символу власти» не дотягивает до статуса камня преткновения и причины конфликта (если дворцы есть у многих, то это – уже не символ власти).

В древнееврейской доиудаистской традиции Господь Бог, подобно Балу, борется с водной стихией Йаму и одерживает победу над ней и левиафаном. Описание этой победы Господа, по-видимому, вошло в песнь Моисея (Исх.15.8): «От гневного дыхания Твоего взгромоздились воды, стали, как стог, струи, смерзлись (от страха) пучины в сердце моря (Йаму)». Древность этой песни доказывается не только архаичностью языка, выявляемой при сопоставлении ее лексики с лексикой других частей Книги Исхода, но и большой тематической близостью к мифам Угарита, где победа Балу над Йаму описывается в сходных выражениях. Этот же мотив звучит и в псалме (Пс.88.7): «Ты владычествуешь над яростью моря (Йаму); когда вздымаются волны его, ты укрощаешь их». Воля Господа непреложна (Иов (38.8-11)):

«И Я объявил о нем Мой закон,

И поставил засовы и створки,

И сказал: доселе придешь и не более,

И здесь будет остановлена надменность твоих волн».

Отправление культа Балу, как бога, стимулирующего урожай, включало элементы эротической вакханалии (Балу первоначально – податель влаги и бог-рапаит (целитель растений), исполнитель воли богини Неба, Великой матери, ее ранняя ипостась; и его культ – компонент почитания раннеземледельческой богини-матери). Поэтому при храмах Балу обычно практиковалась культовая проституция, а во время обрядов и процессий в честь Балу (Ваала) жрецы и фанатики в экстатическом исступлении наносили себе раны.

По-видимому, уже в первой половине II тыс. до н.э. Балу являлся олицетворением и производительной мужской силы (в образе быка он вступает в связь с богиней Анат); его символ – фаллос. Круглый, рогатый головной убор (шапка), в котором обычно изображен Балу, заканчивается фаллическим навершием. Известны изображения Балу в облике быка (идол с головой быка и знаком фаллоса на лбу), а также война, поражающего землю молнией-копьем (стела из Угарита; первая половина II тыс. до н.э.; белый известняк). Главный храм Балу, вероятно, находился на горе Цафон, хан. (гора Касия, греч.; «Хаззи», хет.; совр., – «Джебель-Акра») еще в эллинистическую эпоху, когда Могучего Балу («Алиййяну-Балу») почитали как Зевса Касия. В Угарите Балу (Баал-Хаддад), возможно, уже к середине II тыс. до н.э., занимал центральное место (как царь богов) в пантеоне, хотя иногда, по традиции, и подчинялся главе совета богов Илу (согласно мифологии).

Как известно, Вельзевул (Ваал-Зевул, Баал-Зебул), упоминающийся в Ветхом Завете под именем «божества Аккаронского» (4Цар.1.2), в качестве «Повелителя, царя, мух»; представляется как демоническое существо, верховный вождь адских сил, «князь бесов», в силу новозаветных, евангелических, воззрений. Имя «Вельзевул» переводчик и комментатор Библии Евсевий Иероним (1V-V вв. н.э.) связывал с Баал-Зебулом, как с богом ассимилировавшихся филистимлян, а Д.Э. Райт (Библейская археология) интерпретировал как «Возвышенный господин»...

Древние евреи связывали с образом мухи не только Баал-Зебула (на иврите «муха» – (зебуб), а слово (зебул) означает «храм, дом»), но и таких врагов Всевышнего, как Молох (Эл, Баал-Цафон, Мелькарт) и Левиафан (Йаму)…

Имя бога: «Баал-Зебул» – «Владыка дома, храма», хорошо ассоциируется с наименованием и содержанием Угаритского мифа «Дворец для Балу», выстроенного на горе Цафон (этот дворец, дом Балу, очевидно, являлся древнейшим храмом этого божества в Ханаане). Выдающийся специалист по мифологии Ханаана И.Шифман полагал, что «Баал-Зебул» – одно из многих имен Баал-Цафона, Ваала (Баал-Хаддада), сильнейшего из богов, «скользящего на облаке князя».

Образ Баал-Зебула, как «мушиного бога», защищающего людей от укусов мух, по-видимому, являлся одной из ипостасей царя богов Балу. Еще во времена израильского царя Охозии (851 г.до н.э.) Баал-Зебул был почитаем не только ханаанеями (центральный культ бога был в городе Экрон), но и древними евреями: царь Охозия обращался за оракулами к Баал-Зебулу (Ваалу), (4Цар. 1,2,3,6). Согласно Филону Библскому, в эллинистический период (49-1.с149) Балу отождествлялся с Зевсом, тоже громовержцем и тучегонителем, царем богов, не только как Зевс Кассий, но и как «Апомийос» – «Отвратитель мух». Зевсу в этом качестве приносились жертвы в Актийском храме.

Следовательно, в первой четверти I тыс. до н.э. и ранее древние евреи, хаибири, считали Балу (Баал-Хаддада, Ваала) богом, по меньшей мере, не причинявшим им вреда.

Главной помощницей Балу во всех его делах была «сестра и жена», дева-воительница Анат, богиня охоты, «порочная дочь» Илу. «Anath, Anata» у северных и западных семитов, «Anait, Анахит» в армянской мифологии – «Великая мать», богиня плотской любви и войны (подобно Иштар), владычица птиц. Почитали Анат и в верхней Месопотамии – в городе Мари.

С Анат постоянно связываются эпитеты «сила жизни», «госпожа Неба» («Аn», шум., протодрав. – «небо»; точнее «А-Н» – высокая, небесная, вода). В имени «Анат» окончание слова «ат» ставит «АН» (небо) в форму женского рода.

В угаритском мифе «Волшебный лук» орлы и коршуны – священные птицы богини Анат. В облике орла, а иногда и других птиц, появляется и сама богиня. Характерно, что на стеле, обнаруженной в Бейт-Шаане, изображение богини сопровождается иероглифической надписью «Анат(ит), – царица Неба и госпожа всех богов» (возможно, как Хатхор).

В некоторых угаритских текстах второй супругой бога Илу названа «Рахмайу» («дева»). Эта богиня связана и с охотой. В списке Угаритских божеств она стоит выше самой Асират, семитической богини Неба, богини-матери (что указывает на стойкость протоханаанейских жреческих традиций в Угарите). Детьми Рахмайу считаются Шахару и Шалиму (Салиму), боги утренней и вечерней зари, т.е. она тоже богиня-мать и богиня Неба. В сказании о Карату, «любезном слуге», жреце Илу, обе супруги царя богов присутствуют на свадьбе героя, где Рахмайу благословляет новобрачных. Асират же мстит Карату (насылает на него смертельную болезнь), поскольку он, нарушив клятву, забыл принести ей обещанную жертву за благодеяние (золото и серебро), тем самым, оскорбив древнесемитскую богиню Неба. Поскольку обещанная жертва – это жертва по обету, не «тамид», то забывчивость Карату, вероятно, обусловлена тем, что Асират не являлась для царя из Дитана божеством первостепенной важности, и ее храма в Угарите не было (свой обет Карату принял в Тире).

Отметим, что есть предположения о том, что «Рахмайу» – это «дева и богиня охоты» Анат. В «Сказании о Карату» богини Рахмайу и Анат характеризуются одним и тем же эпитетом – «прелестная». Из перечня богов, присутствующих на пиру у Карату (упоминается Рахмайу, но не Анат), а также из благословления Илу (где говорится, что первенца Карату вскормят Асират и Анат, т.е. жены Илу) вытекает, что Рахмайу – это Анат. Ю.Б. Циркин усматривает в «Рахмайу» архаичное семитское божество, «чей культ возник задолго до появления амореев в Сирии». Наиболее ранние следы ее культа зафиксированы в Ханаане на рубеже III-II тыс. до н.э.

В «Финикийской истории» повествуется, что у «туземной нимфы» Анобрет был от бога Эла (Илу) сын по имени «Йехуд» («Единородный», – перевод Филона Библского). Если имя «Анобрет» позволительно прочитать, как «Анот-рет», то «туземная нимфа» – богиня Анат, а сын ее «Йехуд» – единородный бог как для аморейского, так и для протоханаанейского пантеонов. Принеся его, первенца, в искупительную жертву Баал-Шамему (Шамемруму), Эл совершил жертвоприношение от лица всех богов (пришлых и местных) земли Ханаанейской.

Засвидетельствовано (надпись от IV в. до н.э. из Кипра), что в облике богини Афины, одной из главнейших фигур олимпийской мифологии, равной Зевсу по силе и мудрости, у ханаанеев почиталась Анат. Согласно «Финикийской истории», Анат – владычица Аттики, города Афин; т.е. традиция отождествления богинь, по-видимому, уходит своими корнями в глубь тысячелетий (по свидетельству Платона афиняне были достаточно хорошо знакомы с обычаями и верованиями ханаанеев Карфагена).

Подобно Анат, Афина – дева и богиня-воительница. Образ Афины весьма многогранен и богат наслоениями, а ее догреческое происхождение не позволяет раскрыть этимологию имени богини.

РРР: Очень много (даже слишком) пересечений, что наводит на мысль о происхождении древнегреческого пантеона богов с Ближнего Востока – просто перенос с трансформацией звучания имен.

Существует точка зрения, что древнеиранская богиня Анахита («Ардвисура Анахита», где «ардви» – «влажная?», «сура» – «сильная», Анахита – «Незапятнанная») – западного (малоазийского) происхождения, и ее прототипом послужила Анат. Имя «Ардвисура Анахита» не встречается в надписях ахеменидских царей вплоть до первой половины IV в. до н.э., когда она впервые упоминается в надписи Артаксеркса Мнемона (405-359 гг. до н.э.) в стереотипной фразе: «Да защитят меня Ахура-Мазда, Анахита и Митра...». Примечательно, что часть имени «Анахита» перешло в фарси в форме «Нахид», как название планеты Венеры и ее персонификация.

В зороастризме (первичный зороастрийский канон) Ардвисура Анахита – непорочная богиня небесных вод и планеты Венера. Первоначально богиню воспринимали как источник вселенских вод (отголоски раннеземледельческой культуры неолита), стекающих с вершины мировой горы Хукарйи в божественном царстве света. Она питала собой все источники, давала начало рекам, делала землю цветущей и плодородной (богиня плодородия).

Подробные сведения о древнеиранском восприятии богини изложены в «Авесте», где ей посвящен отдельный гимн («Ардвисур-Яшт», или «Абан-Яшт» – «Яшт V»). В этом Яште она предстает как богиня священных вод; место ее жительства находится в небе, среди звезд. Полная сил и величия, она мчится на четырехколесной колеснице (царица неба) и сокрушает всех врагов света и добра (воительница). Боги и люди взывают к ней и молят о даровании величия (царской власти), силы и богатства. Она – мать богов. Ардвисуру Анахиту славит и приносит ей жертвы даже сам верховный бог Ахура Мазда, призывая ее спуститься на землю с неба. Подобно Астарте, Анахита ответственна за приплод у людей и животных. Она – «уготавливает для родов материнское лоно всех жен, делает легкими роды всех жен, исполняет в урочное время молоком материнскую грудь».

Анахита (как и Анат, Астарта или Иштар) – воплощение женственности, любви и красоты. Изображение высокой, статной девы, юной красавицы-богини, наделялось орлиными крыльями. «Сверху на голову надела Ардвисура Анахита диадему с сотнями драгоценных камней, золотую, из восьми частей, в виде колесницы, украшенную лентами, прекрасную, с выдающимся кольцом, хорошо сделанную».

Мифопоэтические образы богинь Анат и Асират («Астарты» Ветхого Завета) содержат много общего. В Угарите и та, и другая слыли символом женской кра- соты, при воспевании которой их не разделяли: «чья прелесть, как прелесть Анату, чья красота, как красота Астарты». Отождествление богинь произошло, по крайней мере, ко времени создания «Сказания о Карату», в котором старший сын Карату обозначен как «Тот, кто сосет молоко Ашеры, кто сосет грудь девственной Анат». Богини одновременно были и девами, и супругами, и матерями, и, в конечном итоге, слились.

РРР: А почему, собственно «слились»?.. Это просто одна и та же богиня, имя которой в разных местах произносилось по разному.

По одной из мифологических версий, Асират и Анат (вероятно, как супруги Илу) живут в одном и том же месте – на горе Имбабу. Астарта, в качестве Анат, живущей в недрах земли, носила даже название – «Астарта Пещерная».

Ветхозаветные пророки также не слишком разделяли богинь, порицая тех, кто «стали служить Астартам». В I тыс. до н.э. культ Анат засвидетельствован лишь за пределами Ханаана: на Кипре и в Элефантине (под именем «Анатбетиль», возможно, – «Анат дома Бога», либо это имя двуполого божества).

Изображалась (нижняя панель кровати из слоновой кости, отнесенная Шеффером к Амарнскому периоду; Рас-Шамра) богиня Анат с двумя парами крыльев (одни – подняты, другие – опущены); с рогами, растущими изо лба, и солнечным диском между ними (как у Хатхор, – египтяне идентифицировали Анат и Асират, но позднее воспринимали их как единое божество – Анаташтарт (вторая половина II тыс. до н.э.)), кормящей двух отроков, явно близнецов (Шахару и Шалиму, которых после открытия текста об их рождении принимали даже за одно божество). На другой пластинке из слоновой кости вырезана женщина (Анат) с оголенным бюстом, ее шея украшена широкой цепью, на головном уборе – змея. В руках богиня держит связку колосьев. Справа и слева от нее стоят два рогатых чудовища.

Найдена и фреска с оргиастическим сюжетом на фоне храмовых воскурений. С одной стороны композиции стоит богиня Анат в белом одеянии (богиня Неба), с другой – жрец у двери храма богини. Представлялась Анат и в виде обнаженной женщины, стоящей на льве (аналогия с Иштар). Как воительница, богиня представлялась стоящей в воинственной позе с поднятой правой рукой, в которой она (предположительно, судя по египетскому изображению на надгробных плитах) держала боевую секиру, и со щитом и копьем в согнутой в локте левой руке (секира, копье и щит не сохранились).

Характерно, что «сестра и жена» … бога Балу богиня Анат пылает к нему совершенно не супружеской любовью, но материнской:

Как сердце коровы к ее теленку,

Как сердце овцы к ее ягненку,-

Так - сердце Анат (стремится) к Ваалу.

(Перевод И.Шифмана)

Эпитеты, использованные в этих очень красивых древних стихах, характеризуют Анат, как Великую неолитическую богиню-мать, а Балу – как ее дитя.

Примечательно, что в борьбе за равноправие, независимость и власть с владыкой Илу и его потомством, основным атрибутом чего прежде всего служило наличие дворца («когда будет у Балу дворец, тот сможет установить время дождей, время потоков, он возвысит свой голос в облаках, бросит на землю молнии»), Балу не только обращается (через вестников) за помощью к Великой матери Анат, но и просит ее, живущую в недрах земли, походатайствовать о содействии перед Авадоном (Хусаром, Дагоном) – Великим отцом, богом земли и преисподней, – от своего (ее) имени (путем жертвоприношения Авадону исключительно атрибутов культа богини) попросить за него. «Балу просит ее поместить в землю хлебную жертву, вылить возлияние (молоко или масло) в глубину земли, поместить там жертвенный котел (для варки)». В начале, увидев вестников Балу, Анат сильно испугалась (за свое возлюбленное чадо): «ослабли ее члены, задрожали ее колена». Но «успокоенная (ими) Анату согласилась сделать все, о чем просит Балу».

В Мифе «Балу и Муту» повествуется о том, что после смерти Балу на земле наступает засуха и опустошение. В отместку за гибель любимого «мужа» и ее последствия богиня плодородия Анат убивает Муту. В тексте мифа, практически, не рассказано о битве между ними (Богиня-мать неимоверно сильнее и Муту, и Балу, этих «двух равно могучих исполина»: «Она (с легкостью) схватила Муту, сына Илу» и разрубила его мечом-серпом).

Дабы возродить жизнь на земле, Анат размалывает жерновами останки Мота и рассевает их (животворящий ил) по полю подобно зерну (по-видимому, богиня плодородия, подательница влаги, контролировала и уровень живительной силы земли), и тогда Балу тотчас воскресает и возвращается к жизни, а напоенный и омытый им мир оживает. Именно взаимодействие, единение богов (в начале – Великих бога-отца и богини-матери, а позднее – их ипостасей) возрождает умершие семена, брошенные в землю. В одном из мифов Анат, раннеземледельческая богиня растительного плодородия, убивает Муту, изображаемого в образе «зрелого колоса», который падает под ударом ее серпа в конце лета (т.е. живительная плодоносящая сила бога земли Муту создает урожай, вливаясь в растения, затем гибнет (однако, не сам Муту) во время его уборки, но возрождается ежегодно (Балу – каждые семь лет); поэтому и Муту (в одной из своих ипостасей, в частности, не как царь Шеола) – умирающий и воскресающий бог).

Древние жители Ханаана воспринимали распри своих богов Муту и Балу, что называется, как «единство и борьбу» противоположных сторон одного и того же явления в процессе поддержания жизни на земле (поглощение небесной влаги землей и преисподней). Поэтому и «никто (из них) не мог победить», борьба, в конце концов, прекратилась и «боги примирились». Характерно, что табличка с рассказом о борьбе Балу с Муту «завершается гимном в честь богини (солнца) Шапаш»; ибо тепло (солнце), влага и плодородие земли воспринимались как дарованное людям свыше единое божественное благо.

РРР: насчет «примирения» богов мысль любопытная, но что с ней делать? Нигде в других местах (кроме Египта) ни о каком примирении речь не идет.

Древнейшие представления о богах (невероятная жестокость и необузданная ярость) отражены в непомерной кровожадности Анат, «моющей руки в потоках крови врагов». «К ее ногам падали головы воинов, как отрезанные колосья, над нею, как саранча, летали отрубленные руки». «Многих сразив, она оглянулась. При виде трупов блаженство ее охватило, вспухла печень ее (от радости), ибо она погружала колени в кровь храбрецов» (Миф «Дворец для Балу»). Точно также радостно купалась в крови и древняя египетская богиня Неба Хатхор, небесная корова (она же богиня любви): «она ходила, глубоко увязая в (человеческой) крови».

В Угаритской мифологии Анат носит эпитет «невестка народа», т.е. является женой сына бога-эпонима угаритян, их создателя. Предполагается, что в протоханаанейской древности Угарита Анат считалась женой (и сестрой) хтонического бога «Угару» (возможно, сына «Божественного Отца», сотворившего главных богов и людей, либо самого Отца), основателя и покровителя города Угарит. Позднее, в мифе «Дворец для Балу», Угару уже представлен как «рядовой» бог: в качестве посланца Силача Балу к Анат он преклонился пред ногами богини и простерся ниц. Существует мнение, что наименование «Угарит» – имя богини плодородия, и, следовательно, оно – один из протоханаанейских эпитетов богини Анат, великой матери.

В Ханаане богине Анат поклонялись повсеместно; ей посвящали деревья; много городов носило ее имя: Анат и Карт-Анат; Та-Анат (Фаанаф) – Земля Анат, егип.-хан.; Бет-Анат в Иудее и в коленах Нефалимовом и Бениаминовом; в городе Анатод родился пророк Иеремия.

В израильско-иудейском доиудаистическом обществе весьма почитали Анат. Так, мать Самегара (Шемагар – «Имя-гора»), героя Древнего Израиля, носила имя богини: «Самегар, сын Анатов... шестьсот человек филистимлян победил». По традиции и сегодня в Израиле даются женские имена «Анат».

Интересно, что в Элефантине, городе на острове в среднем течении Нила, обосновалась в VIII-VII вв. до н.э. еврейская военизированная колония, просуществовавшая, предположительно, до 405 года до н.э. Из архивных документов этого поселения, относящихся к V в. до н.э., выясняется, что у колонистов был храм, где они поклонялись Господу Богу (под именем Йаhу). Они, в частности, почитали и богиню Анат, которая в доиудаистическом пантеоне древних евреев считалась супругой Господа (видимо, по той причине, что ранее Анат в представлениях хаабири считалась супругой Адду (Аддада), Баал-Хаддада – Сета (Сетха), их главного Бога в гиксосский и постгиксосский период и перед эпохой становления библейского монотеизма, с которым в то время отождествлялся Йаhу).

РРР: Любопытный нюанс – «военизированная». Но почему она была военизированная?.. Хорошо ложится на версию Хэнкока о временном пристанище Ковчега Завета.

Согласно теогонии Санхунйатона-Филона и Угаритской мифологии Балу (Баал-Цафон, Баал-Хаддад) – сын бога Дагона, брата Эла (Илу), которые, очевидно, такие же братья, как Шамемрум и Усой (Хусар), главы пантеонов богов завоевателей-семитов и покоренного автохтонного населения Ханаана. В «Финикийской истории» рассказано, что Эл «царствовал в стране» (Ханаане) и там «имел сына от туземной нимфы». Следовательно, бог Эл (Илу) для этой страны – не автохтонное божество.

РРР: Жил в другом регионе?.. А где?..

Санхунйатон повествует о войнах между богами завоевателей и коренного населения: между Баал-Шамемом (Ураном, владыкой неба) и Понтом («морем» – греч.), протоханаанейским богом моря (вероятно, Ситоном (Дагоном), который считался в его городе братом Посейдона). Показательно, что протоханаанеянин Балу – «(аморейского бога) Йаму (с которым Илу даже вступает в сговор против «недостойного» Балу) давний невольник, строптивый раб (не смирившийся абориген) и неверный (бог иной веры, иного народа)», (Миф «Балу и Анат»). С Йаму воевал (потерпел поражение, был убит, но воскрешен Цидом (Дагоном)) и бог Демарунт, сын наложницы, беременной захваченной в плен и отданной Дагону. Согласно «Финикийской истории», в начале времен (на первом этапе завоевания) Эл, как предполагается, даже отрубил голову «строптивой» – своей «порочной дочери» (местной Великой богине).

РРР: что-то тут не так с этими смертями и воскресениями…

Символичны имена, данные протоханаанеями неким аморейским «богам пустыни», противостоящим Балу: «Разрушающие» и «Прожорливые». Лишь древние ханаанские божества Анат, Хусар и Шапаш (богиня Солнца) солидарны с богом Балу и поддерживают его в сопротивлении «недоброжелательности» Эла, а также помогают ему в войнах с Муту и Йаму, богами амореев-завоевателей.

Характерно, что найденные Клодом Шеффером в Угарите храмы Балу (конец третьего-начало второго тыс. до н.э.) и Дагона, отца Балу, были построены по одинаковому плану (трехчастная планировка) – собственно храм, примыкающий к нему вестибюль, и перед ним большой двор, обнесенный мощной стеной. Храмы прямоугольной формы, ориентированные по оси север-юг, содержали внешнее и внутреннее святилища. На открытом дворе находился алтарь (2,2х2 м), где и совершались принародные богослужения. К входу во двор (с восточной стороны) вела особая «дорога процессий». Храмы Балу (40х20 м) и Дагона (меньшего размера), видимо, наиболее почитаемых богов Угарита, находились на самой вершине городского холма, причем, храм бога-отца располагался значительно выше, чем храм бога-сына (в ту пору еще не царя богов).

С эллинистическим Асклепием отождествлялся ханаанейский бог-целитель Эшмун «называемый финикийцами Эшмуном за жизненную теплоту». Считается, что наименование «Э-ш(е)м-ун» – производное от «шем» – «имя», апеллятив, заменяющий запретное имя бога. Однако, возможна и другая этимология имени: наименование бога, прочитанное (вокализованное), как «Э-ш(е)мен» – «(Это) елей, масло, (исцеляющий, возвращающий «жизненную теплоту») бальзам», более отвечает надеждам и чаяниям ханаанеев, возлагаемым на способности этого бога (исцеление не только от болезней, но и от смерти). Эшмун, как и Асклепий в начале своей божьей деятельности, был наделен властью исцелять мертвых. Позднее Эшмун излечивал «дыхательную душу» умершего от всех страданий и сопровождал ее (на магической ладье) на небеса, в царство богов.

Обычно символом Эшмуна считалось изображение змеи на шесте. Эшмун – хтонический бог (ипостась бога-отца), в мистериях в его честь использовался некий мистический огонь (очищения). Отец бога Эшмуна – Цадик («Праведник», хан.), предположительно, являлся судьей в Шеоле (по другой версии Эшмун – сын Рашапы). В I тыс. до н.э. Эшмун, умирающий и воскресающий бог, считался покровителем Сидона и почитался в Тире (в перечне богов договора Ассирии с Тиром Эшмун стоит на пятом месте, после Мелькарта). Дамаский сообщает, что о боге Эшмуне существовал миф, подобный мифу об Адонисе.

Ветхозаветные евреи «курили фимиам» и таким божествам, как Гад (ханаанейский эквивалент шумерского бога Энки) и Мена (Мени) (Ис.65.11). Божество Мени, Мен(и)а («часть»), также связывалось с судьбой. В «Финикийской истории», дошедшей до нас в греческом переводе, «Мена, Мениа» – это «Геймармена» («участь, судьба»), которая может соответствовать аккадской «шимту» («участь, судьба, индивидуальная доля»), и также персонифицирована (как «Намтар»).

Степень популярности, значимости, божества в определенный исторический период отчетливо выявляется из межгосударственных документов той поры. В первой четверти I тыс. до н.э. ранжирование финикийских богов обстояло следующим образом: «Да уничтожит Баал-Шамем и Эл, создатель земли, и Шемеш вечный, и все поколение сынов Эла» (720 г. до н.э., финикийско-хеттская иероглифическая билингва из Кара-Тепе). В договоре тирийцев с Ассархаддоном (667 г. до н.э.) приведен следующий порядок перечисления богов: Баал-Ша- мем, Баал-Мелех (Эл), Баал-Цафон (Балу), Мелькарт, владыка Тира, и Эшмун.

Религиозное мировоззрение Древнего Мира считало землю любого рода неотъемлемой собственностью ее божества, милостиво дозволяющего людям пользоваться ею: «ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев.25.23). Считалось, что каждое божество владело только своей территорией, своей землей. Имена богов Ханаана даже содержали наименования принадлежащих им местностей: Баал-Леван, Баал-Кармель, Баал-Пеор (хозяин Пеора); и города назывались их именами: Иерихон, Анатот, Иерусалим («Шаллиму» – бог вечерней зари). Некто Нееман Сирийский, дабы иметь возможность поклоняться Богу израильтян в Дамаске, специально привозит (на двух лошаках) в свой город израильскую землю (4Цар.5.17).

Локальные божества, покровительствуя своим землям, оберегали их от всяческих бед и напастей, давали оракулы и предвещания; но могли и создать массу неприятностей неугодным им обитателям (неурожай, засуха, мор и т.д.). В Книге Ионы повествуется о том, как хаибри Иона, полагая, что на территориях иных племен и народов своя «божья» власть, собирается бежать от Господа из земли Израиля в город Тартиш (в Испании). Древние египтяне, пребывая в чужой местности (например, на Синайском полуострове), всегда обращались к ее богам за покровительством и помощью в делах. Даже, если земля отчуждалась у прежних владельцев мирными средствами (например, изъятие и продажа за долги), то этот акт всегда сопровождался магическими действиями, символизировавшими отделение (отрыв) человека от своей земли и расставание с ее божеством.

Необходимость почитания чужих богов и святынь на землях, захваченных силой оружия, прекрасно выражена Эсхилом в «Орестее»: «Да, коль богов поверженного города, и храмы, и святыни пожелают чтить, победа их не станет поражением». То, что происходит в противном случае, описано в Ветхом Завете (4Цар.17.26): «И донесли царю Ассирийскому, и сказали: народы, которые ты переселил и поселил в горах Самарийских, не знают (или не хотят знать) закона Бога той земли, и за то Он посылает на них львов, и вот, они умерщвляют их». Прошли годы, и самаритяне, чтобы не гневить своих и чужих богов, и «Господа они чтили и богам своим они служили по обычаю народов, из которых выселили их» (4Цар.17.33).

Удалить, изгнать местных богов было совершенно немыслимо, оставалось лишь угождать и ублажать их, дабы не причиняли вреда и не мешали спокойно жить. Необходимо было «кадить» им в облюбованных этими божествами местах: на высотах, в камнях и деревьях, в храмах – идти к ним с молитвой, дарами и жертвоприношениями. «И станет народ сей ходить вслед... богов той земли, в которую он вступает» (Втор. 33.13). И, тем не менее, пламенные пророки Древнего Израиля, денно и нощно «глаголом жгущие сердца людей», а также коhены и левиты, со времен Моисея энергично и последовательно боролись с языческим культом богов «отцов Авраама» и ханаанских ваалов, столь милым и близким сердцу каждого ветхозаветного еврея вплоть до эпохи вавилонского пленения.

РРР: В этом, во-первых, кроется причина веротерпимости древних – боги разделили землю, и не людям этот раздел изменять. А во-вторых, кардинальное отличие религии Яхве – захват территорий, принадлежащих другим богам; передел жертвоприношений в свою пользу руками людей.

В Ветхом Завете упоминаются предания о неком древнейшем народе (Быт. 15.20), когда-то жившем на земле Ханаана, – рефаимах (рапаитах), – «народе великом, многочисленном и высоком», людях огромной физической силы. В апокрифических сказаниях (Книга Еноха. 7.2-3) рефаимы отождествлены с исполинами, «рожденными смертными женщинами от падших ангелов», – «нефилим», сынами «Анаки» (Неба-Ан и Земли-Ки, шум.). Народ этот, якобы, был покорен и истреблен потомками Лота (Втор.2.9-21), моавитянами (которыми рефаимы были названы как «эмим») и аммонитянами (как «замзумим»). Последний из царей-рапаитов (Втор.3.11-13), Ог Васанский, правитель Васана, Астарота и Едрея (в его царство входила также и гора Галаад с городами), был «поражен и изгнан» самим Моисеем (И.Нав. 13.12). Согласно Книге Баруха (3.26-8), рефаимы погибли «от неразумия своего», перебив друг друга. Танах также сообщает, что легендарные великаны «рефаим» имели потомков среди ассимилировавшихся филистимлян еще и во времена царя Давида (Голиаф, Иесвий, Сафут).

В одном из священных обрядовых текстов говорится, что рапаиты (рапеум, рефаум), вместе с народным собранием, участвовали в неком ритуальном жертвоприношении, причем, настолько важном, что к участию в нем призывались и «рапаиты прежние», умершие (т.е. считалось, что их тени, души, появлялись на земле по собственной инициативе). Рапаиты принимали участие вместе с богами и в каких-то сакральных работах, а также в совместных трапезах в доме верховного бога Илу.

Весьма информативен образ одного из персонажей мифа «Волшебный лук» – «мужа исполинского» Данниилу, по сообщению Книги Иезекииля (14. 14,20; 28.3), древнего праведника и мудреца (евреи относились к рефаимам с почтением). Данниилу, «муж рапаитский», представлен в поэме, как ханаанейский царь (и верховный жрец) города-государства Харнам, в частности, зафиксированного египетскими документами второй половины II тыс. до н.э. (видимо, в протоханаанейские времена светская и духовная власть в Ханаане еще не были разделены (как и в древнем Шумере)). Данниилу общается с богами (видит, говорит и угощает – в его доме богини Хусарот пировали семь дней). Он правомочен обращаться к богам и с личными просьбами. Так, он взывает к навестившему его «своему покровителю» Балу с мольбой о даровании ему сына. Тот, помогавший рапаитам (Данниилу и Пагату) во всем, не отказывает своему верному служителю в исполнении его заветного желания и ходатайствует перед Илу, а затем возвращается в дом Данниилу с благой вестью (Карату же, жрец бога Илу, обращается с просьбами непосредственно к своему Владыке, но ответы получает в сновидении). После того, как богатырь Акхат, сын царя-жреца, достиг четырнадцатилетия и стал мужчиной (у евреев в тринадцать лет), Данниилу попросил бога Хусара, «друга и товарища» Балу, изготовить лук для сына. Создав лук, бог-демиург сам же его и приносит в дом Данниилу. А когда Акхат погиб по воле богини-охотницы Анат (из-за Волшебного лука (зависть Анат), – мифопоэтическая причина, выдвинутая (сочиненная) явно в более поздние, ханаанейские, времена), отец, не без участия Балу, собрал его останки и «по старинному обряду... предал земле в склепе богов». Очевидно, что Данниилу хоронит сына в фамильном склепе царей Харнама, а то, что это – «склеп богов» невоскресающих подтверждают и сам юноша, говоря: «Ни один человек бессмертия не обретет»; и Ветхий Завет (Ис.26.14): «Умершие не оживут; (и даже) рефаимы не встанут». Однако живой рапаит (Данниилу) может «отправиться в загробный мир к божественным предкам рапаитам» и там говорить с ними, а затем возвратиться. Душам рапаитов, – «привилегированным мертвым», как преданным слугам богини Неба, дозволялось иногда находиться и в вышнем мире, в небесах, в «собрании богов», вместе с другими богами принимать участие в божественном пире в доме Илу.

Все выше изложенное позволяет составить мифологическое представление о «муже рапаитском», как о полубоге.

«Социальное положение» рапаитов – полубогов, пребывавших в Шеоле, считалось более высоким, чем у теней (душ) царей: «пробудил для тебя (умершего владыки великой Вавилонии) рефаимов и всех вождей (умерших царей) земли» (Ис.14.9). Тени рапаитов обитали не только в недрах земли, но и в мировых водах (Иов.26.5): «Рефаимы трепещут под водами, живущие в них».

И в загробном мире рапаиты продолжают служить богине Неба. На это указывает текст проклятия грабителям царских гробниц (Сидон, конец V1 в. до н.э.): «не будет у тебя потомства при жизни под солнцем и покоя (в преисподней) с рапаитами, ибо мерзость для Астарты (Иштар, Асират) деяние это». Такая же надпись сделана (Сидон, персидское время) и на знаменитом египетском саркофаге царя Эшмуназара II: «Мое заклятие обращено ко всем владыкам и ко всем людям: (тот, кто нарушит захоронение)... не получит место упокоения у рефаимов, не будет погребен в гробнице и не будет иметь после себя ни сына, ни потомства... Да не будет им ни корня внизу, ни плода наверху, ни уважения в жизни под солнцем».

Трагические события, в которые был вовлечен Акхат, сын Данниилу, начина- ются лишь тогда, когда «из мальчика вырос муж; (и) отец Акхата решил силы проверить его». Как известно, инициация («initio», латынь, – «посвящать, вводить в культовые таинства») – это переход индивида из одного статуса в другой. В мифе «Волшебный лук» присутствуют все особенности трехчастной структуры инициации, посвящения, Акхата, вероятно, в жрецы-рапаиты, дабы в последствии он смог заменить отца – верховного жреца. Акхат уходит из своего города в горы и леса; там он живет, охотится и приносит жертвы богине Неба Анат на импровизированных жертвенниках (существительное «жертвенник», – и на иврите, и на ханаанейском языке – «мизбеах», – образовано от глагола «завоах» (резать, закалывать)). Вдали от родного дома Акхат и погибает.

В царстве мертвых юноша подвергается суровым испытаниям. Затем (через число лет, кратное семи – символика земли и преисподней, в недрах которой Акхат находился), Анат, убившая Акхата (согласно традиционному сценарию инициации), оживляет его: рапаиты, воскресая юношу и посвящая его богине Неба, выливают на его голову жертвенное масло, преломляют пред Акхатом (предположительно) хлеб (и, по воле богини Неба, Владыка преисподней отпускает юношу на землю).

Возрожденный и ставший полубогом, Акхат сделался полноценным жрецом-рапаитом, служителем богини Неба (ее ипостаси Балу – Владыке небесной влаги), специально посвященным во все тонкости культа и обряда. В награду за блестяще выдержанные испытания, богиня Анат дарует юному (и девственному) рапаиту свою любовь (девственность мужчины-рапаита приносится в жертву богине плодородия) и рождает от него сына. По-видимому, любовь богини и юноши – один из элементов обряда посвящения в жрецы-рапаиты, где роль богини исполняла жрица-рапаитка, в частности, сестра героя Пагату; дети от такого брака – дети Анат, – будущие жрецы богини Неба.

По всей вероятности, к обслуживанию богини Неба допускались лишь весьма высокорослые (вследствие многовекового искусственного отбора) люди. Надписи указывают на существование ханаанейских семей, многие поколения являвшихся жреческими (17 поколений – текст на камне из Карфагена; 5 поколений – эпитафия на одной из могил Ханаана), причем, жрецы женились на жрицах. Множество городов с названиями, содержащими имя «Анат», указывает на обилие ее храмов и, как следствие, на многочисленность жречества богини.

О том, что бог Балу – «глава рапаитов», непосредственно говорится в финале поэмы о рапаитах Данниилу и Акхате. «Поэма заканчивается молитвой к главе рапаитов – Царю вечному, с пожеланием, чтобы мощь, и музыка его, и сияние его пребывали а Угарите «во дни Шапашу и Йариху, и прекрасные годы Илу»». Из приведенного текста цитаты явствует, что «Царь вечный», здесь не отец и изначальный царь богов Илу. Определения качеств и дарований «Царя» однозначно указывает на Алиййяну Балу, Силача (мощного) Балу, обладающего прекрасным голосом и «играющего на разных музыкальных инструментах», сияющего молниями громовержца, «вечного» после Илу царя богов, – Баал-Хаддада.

О времени создания мифа «Волшебный лук», можно судить по факту отсутствия в тексте упоминания о лошадях: для езды в мифе использованы верховые ослы. Следовательно, в Угарите еще не появились хурриты, ознакомившие с при- менением лошади Ближний Восток в начале-середине третьего тыс. до н.э.  Отсюда и такая древность (Ной, падшие ангелы) образа жреца-рапаита, за тысячелетия обросшего различными мифопоэтическими подробностями.

На Голанских Высотах сравнительно недавно (при обзоре с высоты полета) обнаружен объект (А.Нисневич), названный как «Гальгаль (колесо) Рефаим», состоящий из трех каменных кругов с общим центром (диаметр внешнего круга около 156 м) и большого кургана в центре (диаметром 20 м и высотой от 6 до10 м). Объект (стены и курган) построен из больших базальтовых камней длиной до двух метров. На его территории была найдена керамика, возраст которой – 3000 лет до н.э.. Во всех трех кругах объекта есть разрывы (отверстия или проходы). Найдено, что из центра строения через эти отверстия в кругах три раза в год, в день весеннего, летнего и осеннего солнцестояния можно наблюдать точно выверенные древними строителями астрономические точки, знание которых необходимо для проведения сельскохозяйственных работ в определенные сроки.

…если название постройки («Гальгаль Рефаим»), которому не менее тысячи лет, не случайно, то это – древнее, возможно, неолитическое, святилище рапаитов.

РРР: идея связи таких мегалитов с полубогами весьма любопытна!.. И под нее можно многое подвести. Только обоснование покрепче нужно.

В центре района израильских поселений на Самарийских холмах найдено открытое культовое место также в виде кольца из камней около 20 м диаметром (Mazar, 1990, р.350). Центр кольца свободен, у восточного его края находится крупный «стоячий камень» («massebah»), напротив него – мощеная площадка для жертвоприношений, где была сделана уникальная находка – бронзовая статуэтка быка длиной 18 см (треть локтя).

Более полутора сот доисторических храмов, останков древнейшей цивилизации (постройки округлой формы, в частности, в виде трех кругов с тремя одинаково ориентированными проходами в каждом и столбом в центре, из дерева и глины, до 150 метров в диаметре, окруженные частоколом и рвом), раскопаны археологами на территории современных Германии, Австрии и Словакии (подобны «Гальгаль Рефаим»). Как правило, все они выстроены по одному принципу: четкая ориентация по сторонам света, причем в день летнего и зимнего равноденствия солнце попадает в заданную точку святилища, сооруженного либо из камней-мегалитов, либо из стволов деревьев. Считается, что эти гигантские культовые сооружения созданы почти 7 тыс. лет назад. Существует мнение, что древние жители использовали храмовые постройки лишь в течение жизни нескольких поколений, а потом оставляли их, воздвигая новые культовые сооружения. По мнению археологов, сообщает британская «Independent», люди, построившие эти культовые сооружения, разводили крупный и мелкий домашний скот и жили в четко структурированных сообществах.

Обычно священные рощи и деревья служили обиталищами или воплощениями духов божеств, которым они могли быть посвящены. Прямое и абсолютное обожествление деревьев имело весьма глубокие и обширные корни во многих древних религиях. Священные рощи (в т.ч. и дубравы) были и в Древней Греции и Риме, и в Египте, и в стране Сеннаар (рощи и деревья, посвященные Инанне). У ханаанеянина Санхунйатона есть следующие строки (о своих предках): «Но эти древние люди признавали священными произрастания земли, считали их богами и поклонялись. И их потомство, и все предки до них, и они приносили им возлияния и жертвы». В Ханаане деревья и рощи посвящались Асират (Ашере), Анат и Адонису. Древние евреи в священных рощах получали очищение и освящение (Ис.66.18). Тейлор полагает, что для приверженцев культа деревьев не существовало ни какой разницы между священным деревом и священной рощей. Дерево могло служить символическим изображением божества, связанного с ним, или алтарем для приношений местному божеству, живущему в дереве (или роще), и владеющему своим жилищем и землей, окружающей его (отдельное дерево могло восприниматься и как алтарь в храме-роще).

Если в позднейшие времена истории Древнего Израиля пророки осуждали поклонение священным деревьям как языческий обряд, то существует целый ряд фактов, свидетельствующих о том, что в более ранний период ( до строительства Первого Храма) священные деревья играли существенную роль в доиудаистичес-кой религии древних евреев, причем, с ними ассоциировалось и поклонение Господу. Так, первое, зафиксированное в Ветхом Завете явление Бога Аврааму, произошло у священного дерева в Сихеме, и там же Авраам построил Господу алтарь. Праотец Авраам собственноручно «насадил... при Вирсавии рощу и призвал там имя Господа» (Быт.21.23). В Хевроне, в дубовой роще Мамре, Авраам также построил алтарь Богу. Там же, в роще Мамре, Аврааму явился Господь в образе трех мужей. Много позже, тоже под священным деревом, ангел Господен явил свое присутствие Гидеону, где последний построил алтарь и совершил жертвоприношение Господу. Иисус Навин воздвиг большой камень-свидетель под дубом в Сихеме. Кости царя Саула и его сыновей, погибших в битве с филистимлянами, были погребены под дубом в Иависе. Пророчица Дебора прорицала будущее, сидя под священным деревом. В Книге пророка Осии (4.13-14) перечисляются породы деревьев, предпочитаемые древними евреями: «и на холмах совершают каждение под дубом и тополем, и терпентином, потому что хороша от них тень».

Согласно Ветхому Завету, на ханаанейских «высотах (бомот)» подле алтаря находились различные сакральные объекты, в том числе и священные деревья, рощи или столбы (которые пророческие писания призывают сокрушать). Считается, что священные столбы (а таких памятников найдено немало) стояли на большинстве высот, как в самой Палестине, так и в Заиорданье. Поскольку столбы символизировали богиню Неба, можно полагать, что все святилища высот были издревле посвящены Великой богине-матери. Характерно, в частности, что пророк Илья, для разрешения теологического диспута со жрецами Мелькарта, созывает на гору Кармель, священную горную обитель Мелькарта, не только жрецов этого бога, но и жрецов богини Неба Асират.

В древнем Сеннааре была широко распространена культовая практика священной (храмовой) проституции. Так, «нугиг» – категория шумерских жриц высокого ранга, в обязанности которых входило и занятие храмовой проституцией. Характерно, что и богиню плодородия Инанну в литературных памятниках часто именуют «нугиг небес». В аккадских текстах, описывающих отправление культа плодородия, упоминаются жрицы, часть из которых называлась «кадишту», – храмовые блудницы (на иврите – «кадеша»). Профессия блудницы в древней Вавилонии не считалась особенно зазорной. Такие женщины могли выйти замуж, усыновить ребенка; их статус «телиц Инанны» был специально оговорен законом (например, Кодексом Хаммурапи). Однако в обыденной жизни их не жаловали: «Не касайся блудницы, у которой мужей бесчисленное множество, иеродулы (храмовая проститутка более низкого ранга, чем нугиг), посвященной божеству... если она попадет к тебе в дом, удали ее» («Поучения Шуруппака»).

РРР: Инанна как «проститука небес» – оригинально и любопытно…

В религиозных представлениях народа Ханаана, стране древней земледельческой культуры, культ богов плодородия занимал центральное место. С практикой отправления этого культа и было связано особое распространение сексуально-оргиастических обрядов. Священные оргии, радения исступленных людей, в порыве неистовства доводящих себя до самооскопления, – все это должно было магически воздействовать на созревание нив и размножение скота. Еще Поль Лафарг обратил внимание на особые функции Ваал-Пехора (Чис.25), которого почитали и древние евреи. На больших оргиастических мистериях в честь этого божества (засвидетельствовано показаниями раввинов), Ваал-Пехор лишал молоденьких девушек девственности.

В храмах Финикии свободные женщины занимались проституцией за плату, вносимую в казну храма, будучи уверены в том, что таким образом они добиваются благосклонности Астарты (Асират), ибо это была жертва, исполняемая по обету. Такого же плана одноразовое жертвоприношение Геродот отмечал и в храме Вавилона. По одной из древнееврейских легенд, Фамарь (Тамар) перед замужеством провела семь дней за городскими воротами, продавая себя чужестранцам. «Любодействие дочерей ваших и прелюбодействие невесток ваших» происходило под сенью священных деревьев. В Ветхом Завете упоминаются храмовые проститутки («кадеша»), а также женщины-блудницы, не связанные с культом, взимавшие плату за услуги в свою пользу («зона», ивр., (70-6. с830)). У ветхозаветных иудеев профессиональная проституция считалась позорным занятием, а храмовая была строго запрещена, так как ассоциировалась с идолопоклонством. «Не должно быть блудницы («кадеша») из дочерей Израилевых, и не должно быть блудника («кадеш», одевавшегося как женщина) из сынов Израилевых (изображения «храмовых юношей» встречаются и на стелах Карфагена). Не вноси платы блудницы и цены пса в дом Господа, Бога твоего, ни по какому обету» (Втор.23.18-19).

В 1928 году какой-то пахарь случайно нашел длинный подземный ход, зака- нчивающийся царской гробницей. В 1929 году, заинтересовавшись рассказами этого крестьянина, двое французских исследователей К. Шеффер и Ж. Шене обнаружили вблизи этого склепа, почти в десяти минутах ходьбы от пляжа на Си- рийском побережье Средиземного моря, заброшенный холм, на котором рос укроп. Местные жители называли этот холм «Рас-эш-Шамра» («Укропный мыс»).

Угарит – очень древнее поселение: при раскопках Рас-Шамры в нижнем, пятом, культурном слое обнаружены остатки строений времен натуфийской культуры, окруженных, как и Иерихон, мощной каменной стеной. Артефакты свидетельствуют о том, что керамическое производство на территории Угарита началось еще в V-ом, а медь и бронза вошли в употребление в конце IV-ого тысячелетия до н.э.. Город Угарит упоминается в текстах (ок. 1800 г. до н.э.) из Эблы.

В результате тщательных археологических изысканий, проведенных учеными в Рас-Шамре и его окрестностях, установлено, что город-государство Угарит находился на морском побережье, южнее устья реки Оронт (совр. Аль-Аси) и был довольно развитым торговым центром. Общая численность населения государства составляла около 30-40 тысяч человек, из которых около 4-5 тысяч проживало в самом городе, а остальные являлись жителями около 350 мелких поселений, находившихся в экономической зависимости от центра. Угаритским городом-государством (номом) правил царь, но городское самоуправление находилось в руках совета старейшин самоуправляющихся поселений и этнических общин, общего собрания граждан города.

Примечательно, что в одном из Амарнских писем (ЕА, 89,48-53) правитель Тира упрекается в том, что его дворец не похож на дворцы других финикийских правителей: он чрезвычайно богат и может сравниться лишь с дворцом царя Угарита. Последний, по-видимому, представлялся эталоном роскоши и богатства (Занимал площадь в 72 тыс. кв. м, был не одноэтажным, имел пять входов и несколько дворов с садом. Под зданием дворца находились царские гробницы).

Жители Угарита представляли собой совокупность, состоящую из нескольких различных этнических групп: хурриты, хетты, амореи, «черноголовые» эммигранты из Месопотамии и их потомки, древние греки (существовала фактория минойских, а затем и микенских купцов); однако, преобладало автохтонное хана- анейское население. Самоуправляемые этнические общины нома были обязаны нести воинскую и трудовую (ирригационную и строительную) повинность.

«Угаритские документы показывают, что «большая семья», возглавляемая обычно отцом, выступает как определенная единица в имущественных, в том числе земельных, отношениях»; т.е. угаритцы, подобно «черноголовым», жили большесемейной общиной.

Около 1365 года до н.э. в Угарите случился сильный пожар: «Угарит... пожрал огонь наполовину» (Амарнский архив (94.с312)). Позднее землетрясения и цунами разрушили порт и половину города. Одна клинописная табличка из развалин древнего Угарита сообщает о захлестнувших город гигантских волнах, причинивших ему огромные бедствия. Считается, что Угарит в конце ХIII века до н.э. (согласно результатам радиоуглеродного анализа предметов из Санторина, – не позднее 1320 г. до н.э.) был разрушен катастрофическим землетрясением, вызванным одним из извержений (взрывом) на Санторине.

В городе, в ходе раскопок «между двумя храмами, один из которых был посвящен Балу, а другой – Дагону», среди богатых купеческих домов было обнаружено одно жилище, некогда принадлежащее верховному жрецу Угарита (по-видимому, жрецу храма Баал-Хаддада – Алиййяну-Балу). Служитель культа владел внушительной библиотекой: в его доме хранилось множество табличек с текстами различного содержания. Глиняные таблички с литературными текстами, найденные в слое, датируемом ХV-XIV вв. до н.э., были написаны на четырех языках: шумерском, аккадском, ханаанейском и хурритском.

Угаритские мифы и поэтические сказания, считавшиеся священными текстами, были записаны по приказу царя Нихмадду II писцом Илимилку со слов (под диктовку) хранителя устной традиции жреца Аттинпарлану. Поскольку в Ханаане писали, в основном, не на глиняных табличках, а на папирусе и на коже, для сохранности которых требовался особо сухой климат, большинство ханаанейских текстов до нас не дошло. Так, от кодекса финикийского сакрального права до нашего времени дошли лишь обломки камней с надписями, найденные в Марселе и Карфагене и относящиеся к IV-III вв. до н.э.. Они написаны на финикийском (пуническом) наречии ханаанейского языке и по тону (как ритуальный текст) приближаются к Книге Левит.

В угаритской письменности каждая графема (использовалась глина и поэто- му знаки имели клинописный вид) обозначала отдельный звук, а не слог, как в месопотамской клинописи; т.е. был применен алфавитный принцип письма. С гибелью города угаритская письменность перестала существовать. Финикийцы же для внешней формы своих знаков обратились к египетским иероглифам, резко упростив их написание. Они придали каждому знаку (всего 22 знака) значение определенного согласного звука, гласные, также как и в угаритской письменности, отсутствовали. Эта форма письма и была заимствована многими народами.

Недавно группе археологов, работавшей в городе Тель-Заит (к югу от Иерусалима) удалось обнаружить один из самых ранних памятников древнееврейской письменности – на известняковом валуне, весом около 17 кг, были вырезаны 22 буквы древнееврейского алфавита – причем в традиционном порядке. «Это – наверняка протодревнееврейские буквы», – полагает Кайл Маккартер Мл. из Университета Джона Хопкинса в Балтиморе. По его мнению, надпись составлена из букв финикийского алфавита, только несколько видоизмененного; однако, в этих буквах уже очевидны элементы древнееврейской письменности.

Этот валун был найден среди развалин здания, уничтоженного пожаром примерно в 925-900 гг. до н.э. И это дает основание считать, что надпись была выбита не позднее X в. до н.э. Подтверждением данного вывода служат и результаты радиоуглеродного анализа глиняной посуды из того же раскопа. «Руины, в том числе и надпись, оставались нетронутыми... на протяжении всего этого времени, – сказал руководитель экспедиции Рональд Тэппи (Pittsburgh Theological Seminary, США, штат Пенсильвания), – Они хранили молчание три тысячи лет». По мнению Тэппи, надпись выполняла не образовательную, а, скорее, магическую (охранительную) функцию, защищая от злых сил двухэтажное здание, в руинах которого была обнаружена.

Языком межнационального общения в многоязычной пестроте Угарита, очевидно (как французский – в Париже или немецкий – в Берлине), служил угаритский диалект ханаанейского языка коренного населения этого города-государства. Несомненно, что именно в Угарите началось приобщение предков древних евреев к ханаанейскому языку, «кенааниту», развившемуся в последствии в иврит, национальный язык еврейского народа; к культуре Ханаана, – его письменности, мифологии, религии, нравам и обычаям.

Язык поэм Угарита по этимологии и синтаксису «удивительно родственен» (Jack.The Ras-Shamra. Tablets. p10) языку Танаха: «Есть поразительное сходство в словарном составе, многие... обороты идентичны». Например, на угаритском диалекте ханаанейского языка слово «мандрагора» – «ddym», очень похоже на ветхозаветное – «dudym». В поэмах во множестве встречаются выражения, используемые, например, в псалмах, такие, как «Я оросил свою колесницу слезами». Метрика угаритских поэм, разделение на стопы из трех слогов или трех слов и выравнивание темы (параллелизм), также встречаются в Ветхом Завете. «Стиль (угаритских мифов) особенно напоминает поэтические книги Ветхого Завета, в частности, Книгу Исайи» (Jack.The Ras-Shamra. Tablets. p7). В Песне Песней и в Притчах есть даже сложные определения, такие, как, например, выражение «Бетир» («Дом единства»), которое встречается и на глиняных табличках Угарита. Для описания изменений в природе при воскресении бога растительности Балу, в угаритской поэзии используется выражение: «Небеса изливают елей. Ручьи наполняются медом (о свежей, сладкой, пресной воде)», по красоте и форме созвучное с описанием «земли обетованной»: «земля, текущая молоком и медом». Образность этих ветхозаветных стихов близка и к шумерскому тексту: «Вокруг столов из злата... где мед и прекрасные сливки» (как счастливый удел). Словесные приемы и сравнения, подобные угаритским, описывающие победу Анат над змеем (ANET 138b), использованы и при библейском повествовании о Левиафане – это «перекрученный змей» (Ис.21.1), у которого несколько голов (Пс.74.14). Латану угаритских мифов – «быстрый скрученный змей с семью головами», «повелитель», морское божество; бог «Балу поразит его, ударит копьем».

Важнейший угаритский мифологический цикл связан с именем Алиййяну-Балу. В честь царя богов слагались многочисленные торжественные гимны, образность которых типологически сходна с метафорикой и стилистикой наиболее архаичных ветхозаветных псалмов. Так, Пс.28, например, согласно современным воззрениям, принято считать, основанным на гимне Ваалу:

«Когда звенит священный глас Ваала,

Когда раздаются раскаты Ваалова грома,

Земля сотрясается, горы трепещут,

Пляшут холмы и скалы.

Враги его прячутся за склонами гор...

От востока до запада в диком смятении,

Они бегут от лица его,

Каждый, кто будет спорить с Ваалом,

Будет сражен его мощью.

Падут сильные и высокие кедры

Перед порывом гнева его.

Образ Господа Бога, который «шествует на небесах»» (Гимн Ваалу)

(ср. с Пс.67/68.5,34: «Царства земные! пойте Богу, воспевайте Господа, шествующего на небесах небес от века».)

В псалме Давида (Пс.18.7-10) содержит явственные реминисценции угаритского образа бога-громовика Алиййяну-Балу (Баал-Хаддада), «ездящего на тучах»:

«И услышал Он голос мой из чертога Своего,

И вопль мой дошел до слуха Его.

Содрогнулась и загудела земля,

Задрожали основания гор от гнева Его.

Описательно, как громовик, Господь Бог близок к Баал-Хаддаду» (Пс.18.7-10)

«И... взгремел на небесах Господь,

И Всевышний дал глас Свой...

Пустил стрелы Свои... множество молний.

И явились источники вод.

Или как податель влаги» (Пс.17)

Строки из мифа «Дом для Балу»:

«Баал пришлет обильные дожди,

Вместе со снегом придет много влаги,

И раздастся его голос из-за облаков,

И разразится он молнией...» (Миф «Дом Балу»)

созвучны стихам и из Книги Иова (37.2-6):

«Слушайте голос Его и гром, исходящий из уст Его.

Под небом раскат Его, и блистание его до краев земли...

Снегу Он говорит: «будь на земле»;

Равно мелкий дождь и большой дождь в его власти» (Иов 37.2-6)

Много параллелей к описанию образа бога Балу и в отрывке из пророчества Аггея (1.8-11): «Поднимитесь на Гору, и принесите дерево, и постройте Дом, и Я буду благоволить к нему и прославлюсь, – сказал Господь... вы (же) бежите каждый к своему дому. Поэтому вам небеса не дают росы, а земля не дает урожая. И Я призвал засуху на Страну, и на горы, и на хлеб, и на вино, и на масло, и на то, что выращивает земля, и на человека, и на скотину, и на всякий ручной труд».

Изображение же того, как богиня-воительница Анат убивает своих врагов, –

«По колени вошла она в кровь воинов,

Вот уже по шею ей озеро крови,

Но не насытилась она

И бьется в доме...» (Миф об Анат)

– напоминает второе видение Исайи о мести Бога врагам Израйля (Ис.63.3):

«Я пинал их в гневе

И топтал их в ярости;

Кровь на платье Моем,

Вся в (кровавых) пятнах одежда Моя» (Исайя 63:3)

Племена Евера-Авраама жили в Угаритском номе не одну сотню лет, обосновавшись там на рубеже третьего-второго тыс. до н.э. в качестве беженцев. Характерно, что еще Геродот по старинной традиции называл евреев Ханаана «палестинские сирийцы». За долгие годы общения с автохтонным населением Угарита предки древних евреев переняли не только язык, но и другие элементы местной культуры. Так, в месопотамской системе мер и весов талант был разделен на 3600 шекелей. В текстах из Угарита талант делится на 3000 шекелей. И предки древних евреев, находившиеся в постоянных в деловых и торговых отношениях с остальным населением Угарита, переходят на «дробление» таланта по-угаритски (Исх.38.25-27). В Угарите выявлена система весов, «позже использованная израильтянами и описанная в некоторых фрагментах Книги Исхода» (Schaeffer.Cuneiform Text.p27).

Религиозная практика, отраженная в мифах, поэмах и других текстах из Угарита, имеет определенные параллели с отправлением доиудаистического культа древних евреев. Так (помимо, в частности, ритуала, описанного в тексте KTU 1. 23), верховный жрец ханаанеев Угарита носил название «Rav Cohanim» (на иврите «жрец» – «коhен»). При раскопках Рас-Шамры была извлечена ладья (струг), на которой выгравировано посвящение «Rav Cohanim». Жертвоприношения угаритцев, называемые как «matton tam», известны по одноименным богослужениям в Иерусалимском храме (Schaeffer. Cuneiform Texts. p47). В Книге Левит (7.31,32) сказано, что при «мирных жертвах» всесожжения правое плечо приносимого к алтарю животного следует отдавать священникам. При раскопках же доизраильского слоя города Лахиша, среди развалин языческого храма, найдено много костей быков и овец, причем, «все опознанные кости были верхней частью правой передней ноги» (Д.Э. Райт. Библейская археология).

В библейские времена были широко распространены теофорные имена, содержащие ханаанский термин «Баал»: «Ишбаал – Человек Баала», «Баалияд – Баалу ведомо» или «Баалийя – Мой Баал-Йаhу», подобное более древнему наименованию «Элийаhу – Мой Эл-Йаhу» (как один из синонимов Сина).

В мифе «Балу и Муту» описана и такая «история»: когда угаритский царь богов Балу гибнет, то его трон занимает (буквально садится на трон) древнеаккадский бог Астар, но со временем Балу воскресает, выходит из «Страны без возврата» (т.е. уже не как ханаанеянин), изгоняет Астара (трон был велик для него) и возвращает себе власть над миром под именем «Баал-Хаддад».

РРР: А он ли в реальности выходит?.. Тут возможны варианты… Кстати, и вариант фамилии тоже.

Примечательно, что генеалогия богов-цивилизаторов, изложенная в Финикийской истории, состоит из десяти родов (поколений), подобно генеалогиям, отображенным в Танахе или же в «Царском списке» истории Вавилонии у Бероэса. В частности, Енох, потомок Адама в седьмом поколении, при описании его деяний уподоблен (как уже отмечалось) седьмому «допотопному» царю города Сиппара Енмедуранна, первому магу и прорицателю; каким (как Енмедуранна) представлен и Хусар, седьмой член генеалогии у Санхунйатона-Филона (т.е. налицо влияние шумерской культуры).

Люцифер («несущий свет») – «утренняя звезда (Венера), сын зари» (в древнееврейском оригинале звучало как «Гилель бен Шахар» (Шахару – ханаанский бог утренней зари)), – здесь все-таки не хурритский первоначально бог Гилель («владыка серпа»), пытавшийся занять трон Балу, но синкретическое божество Астар-Гилель, составляющая которого – бог Астар (древнесемитский бог утренней звезды), тоже претендовавший на трон Баал-Хаддада, – ипостась богини Неба (в качестве утренней планеты Венера).

С позиций еще не утраченной приверженности Авраама ниппурскому культу величайшего бога «черноголовых» Эл-Шаддая (Энлиля), Всевышнему бывших месопотамцев, может быть объяснено и то, почему Авраам принимает благословение Мелхиседека и отдает ему «десятую часть из всего («маэсер» – не «десятая часть», а «каждое десятое»)», добытого на войне (по-видимому, храмовую десятину). «Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино. Он был священник Бога Всевышнего (Эл-Элиона, ивр.), Владыки неба и земли» (Быт.14.18-20). «Мелькицедек» – «Святой царь» (традиционный перевод), но для теофорного имени предпочтительнее (и точнее) – «Мой царь – (бог) Цедек».

События, изображенные в этом отрывке текста Ветхого Завета, связаны с деяниями племен «Авраам» и «Лот», хаибри первой волны эмиграции (с 2025 по 2003 гг. до н.э.) и, согласно еврейской традиции, произошли незадолго до Содомской катастрофы. В этом эпизоде упоминается царь Хаммурапи, как один из участников войны. Следовательно, описываемые события происходили не позднее 1760 г. до н.э., т.е. задолго до эпохи изгнания гиксосов, основавших, по Манефону, город Иерусалим.

Первое упоминание в Танахе одного из семи холмов Иерусалима (горы Сион, Мориа, Цофим-Скопус и т.д.) – Храмовой горы (Мориа), в то время безлюдной и удаленной от поселений (Быт22.14), связывается с жертвоприношением Авраамом своего сына (Быт22.1,2), которое, согласно традиции, произошло в 2085 г. от сотворения мира (в 1675 г. до н.э.) – за сто лет до изгнания гиксосов.

Если оценка времени Содомской катастрофы верна, то жертвоприношение Авраама на еще незаселенной горе Мориа может быть датировано (учитывая возраст Исаака) началом ХХ в. до н.э.. Следовательно, тогда Мелхиседек, благословивший Авраама и поздравивший его с победой в ок. 2000 г. до н.э., – царь и верховный жрец не Иерусалима (не Салимский), а другого крупного ханаанского города, возможно, Тира (Цедек – отец бога Ушу) или Угарита, в котором мифопоэтически засвидетельствовано единство светской и духовной власти.

Ханаанеянин Мелькицедек и еще не ассимилированный хаибири, еврей, Авраам, исповедуют культ одного и того же Эла (Бога) Всевышнего (Элиона, хан.), веруют в единого Владыку неба и земли задолго до эпохи Моисея и торжества идей монотеизма. Если допустить, что ко времени этого знаменательного события, описанного Ветхим Заветом, произошло отождествление верховных богов Энлиля (Эл-Шаддая) и Эл-Элиона (что наиболее вероятно могло начаться в Угаритском номе) в образе единого Всевышнего, то тогда «черноголовые» племен «Авраам», «Лот» и «Иакуб-ел» могли воспринимать Мелхиседека, как ниппурского священника, жреца храма бога Энлиля, и тогда все становится на свои места.

Примечательно, что в Леванте южнее Угарита, например, в Библе ок.1800 г. до н.э., культурное шумеро-аккадское влияние не выявлено. Однако, в Карфагене VII-VI вв. до н.э., археологи обнаружили «семигорловые» терракотовые «вазы», явно испытавшие влияние мотива «семисвечник». На продольном (диметром ок .4см и длиной 30 см) стержне (с круглой подставкой на широком, плоском венчике основания, высота ок.10 см), плотно друг к другу, расположено семь «тюльпанных» ваз (высотой ок. 8 см каждая, внутренний диаметр венчика – ок. 4 см). «Ваза» (в центре, на фоне среднего «тюльпана» вверху подставки) украшена головой богини Хатхор-Астарты, помещенной между рогами коровы (вместо солнца) – символа Хатхор. Такие «вазы» найдены (в Дуимесе) как в самом нижнем слое святилища богини Тиннит Пане Баал (Тиннит – «лицо Баала» (Баал-Цафона) – ипостась Анат-Астарты), так и в финикийских (пунических) могилах того же периода.